Тихо, почти бесшумно, шагал молодой человек по красному ковру. Коридор был пуст. Никого. Только пустота, за исключением нескольких растений по бокам и старинных доспехов. Все были на балу. Шутили, танцевали под мелодии инструментов и вели светские беседы. Просто так никто бы сейчас не стал бродить по особняку, вторгаясь в самые его глубины.
Он шел один. Его верных приспешников с ним не было. Юноша не позвал их с собой, так как считал это ненужным. Иногда бывают моменты, когда даже самый верный друг или помощник может быть лишним.
«…А ведь ничего и не изменилось,» - с ухмылкой подумал парень, остановившись у одного из портретов. Светловолосая девочка обнимала буккер красных роз. Даже в этом тусклом свете коридорных ламп, картина казалась яркой и живой. Талант художника проявляется лишь тогда, когда картина, написанная им, оживает. Когда это не просто чей-то образ или цветная палитра на бумаге. А когда у рисунка появляется жизнь. Лишь тогда художник может назваться талантливым. Ведь именно умение передавать чувства называется талантом.
«Хм…а ты на нее похожа,» - подумал тот, мысленно сопоставляя образ на картине с тем давним образом женщины, что покоился в памяти у этого молодого человека.
«За те пятнадцать лет изменились разве что картины. Раньше здесь весел портрет Клаудии. Хотя и дочь ее тоже смориться не хуже,» - размышлял тот, уже шагая дальше.
Поворот налево…потом направо и вот она, та самая дверь, куда он так хотел попасть. Парень зло ухмыльнулся, и в глазах его появилась недобрая искорка.
...тяжелая дверь тихо скрипнула, и юноша вошел во внутрь. В комнате было темно и мрачно. И казалось, если бы не свет из, почти закрытого шторкой, окна – то в комнате царил бы сплошной мрак. Но молодого человека темнота вовсе не тревожила. Он совершенно спокойно и уверено находился в этой мрачной комнате. Его не заботило то, что тени от предметов играли злую шутку, и предательски расплывались, набирая отталкивающую форуму.
- Хм, кажется, я немного опоздал, – насмешливое обращение в пустоту. Собеседника не было видно, и эта фраза звучала бессмысленно. Но парень был совершенно спокойным и, казалось, все еще был уверен, что в комнате помимо него, еще кто-то есть. Впрочем, он был прав. Спустя некоторое время послышался грубоватый ответ:
- Она тебя будет ждать. Я все сделал, – говорил мужчина, выходя из мрачного угла. Юноша не удивился его появлению, впрочем, как и не был удивлен тому, что взгляд старшего собеседника был холоден и полон ненависти. – Надеюсь, и ты свое слово сдержишь, – завершил Морвел, не спуская хищного взгляда с парня. Но тот лишь холодно хихикнул и сказал:
- Все же я был прав тогда, – протянул он, поднимаясь с удобного кресла, – в ту ночь, я ведь сказал, что здесь все закончиться, – хотя он и улыбался, голос был слишком холоден. От такого тона невольно бежали мурашки по телу.
- …сволочь… - зло шепнул Морвел, все крепче сжимая в кармане брюк четки. Как-то неприятно натянулось все внутри. Стало жарко, и мужчина ясно почувствовал, как в его жилах закипает ненависть. Клаудия – женщина, которую он безумно любил. Женщина, которая для него была всем. Матерью его дочери и его женой. Клаудия – женщина, что была убитая пятнадцать лет назад в этом помещении до боли похожем на кабинет. Вот только для кабинета эта комната была очень уж неопрятной и заброшенной. Казалось, в ней никто не бывал уже очень долгое время. Даже пахло тут стариной.
- Ты умен, вот только я умнее, – тихий и насмешливый тон. Он знал, что сейчас будет. Знал следующий шаг и потому, резко обернулся и, сделав краткий щелчок пальцами, вызвал пламенный поток.
«Черт бы тебя побрал, Хао!» - злость и ненависть с еще большей силой закипали в жилах этого человека. Неудача!...А ведь Морвел был так уверен в своей непредсказуемости, что, специально спрятав светящиеся силой духов четки у себя в кармане, только и ждал того момента, когда юноша обернется. Он был настолько уверен в успешность своего плана, что мысли о неудачи и не посещали его.
- Не забывай, я уже не тот, кем был раньше, – злая ухмылка. Даже в такой темноте Киояма мог узреть ее. Тонкие губы изогнуты в отталкивающей улыбке, а в глазах хищное пламя. Порой, свет бывает не нужным, чтобы увидеть, кто теперь перед тобой стоит.
Отцу Анны не пришлось на себе испытать мощь пламя, так как еще до того как поток приблизился к нему, он был удален. Сила четок давала о себе знать, и Морвелу не составило особого труда уберечься от огня.
Напряженная тишина неприятно давила на уши. Казалось, сложность ситуации можно почувствовать даже воздухе. В этой темной комнате были только два человека. Один – медиум, второй – шаман. Белые четки ясно светились в этой темноте. Сейчас, он были главным источником света.
Киояма начал нервно теребить бусинки, и лихорадочно обдумывать дальнейшие действия. Становилось жарко. Но это было только реакцией организма на страх. На самом деле в комнате было прохладно.
- Хм…ты нервничаешь, – спокойный, и хладнокровный тон. От него становиться не по себе. Мужчина перестал теребить в руках четки и наградил Хао злым взглядом. Становилось не по себе. Глаза этого юноши слишком уж были различимыми для такой мрачной комнаты. Но, больше всего отпугивало это пламя в глазах. Этот таинственный и великий огонек в глубине души. Он пугал больше всего.
Молодой человек протянул руку вперед и ухмыльнулся медиуму.
- Я ведь сказал: «Все тут начнется и все тут закончиться». Это только очередная неизбежность, – ровные и твердые слова. Перечить бесполезно. Да и стоит ли?
- Она бы и так была моей. Ты просто оттянул время, – он даже не моргнул. Этот взгляд был похож на взгляд змеи перед атакой. Немигающий, пугающий и сильный. Забавно, но только сейчас Киояма осознал, что от напряжения у него на лбу выступили капли пота.
- Ты ее не получишь! – зло крикнул тот в ответ, как будто бы его слова сумели бы что-то сделать. Кровь начала закипать в жилах, а волнение все большей и большей волной накатывали на этого мужчину. Становилось не по себе, да и ноги почему-то начали холодеть, когда позади Хао появилось неизвестное огненное создание.
- Удивлен? – спокойно, и довольно вежливо поинтересовался тот у Киоямы.
Морвел ничего не ответил, лишь тряхнув четками начал быстро про себя что-то шептать:
- …те кто слышат, те кто просят, те кто опекают…. – последние строки он не особо четко произнес. Мужчина тряхнул бусинами и появился яркий свет, который очень быстро начал превращаться в туман. Ясный белый туман.
- Они ждут тебя, Хао, – зло шепнул медиум, тяжело дыша. – Давно хотят с тобой встретиться, – вот оно! Слабое место дьявола. Взгляд. Ранее спокойный и хладнокровный теперь был полон ярости и злости.
- Я тебя убью! – алое пламя за спиной начало расти и искриться. Морвел тяжело дышал, но все еще не прерывал контакта с глазами шамана. Да! Киояма попал в точку: тот испугался. Страх виднелся в его расширенных глазах. Они выдали его. У грешников свои кошмары и свои страхи.
- ….убийца….смерть…кровь….иди….сюда… - шептали неясные тени появившиеся из белого тумана.
Как в замедленной съемке Морвел поднял четки и уже приготовился что-то кричать, но огонь опередил его. Пламенный шар помчался на медиума и, прожигая на своем пути белый туман, ударил мужчине в лицо. Адская боль. Невыносимая и безумная. Как будто на лицо вывели кипяток. Кожа безумно зажгла, и Киояма даже не заметил, как закричал. Громко и резко. Комнату пронзил его крик.
- Я убью тебя….убью, как и ее, – медиум даже не заметил как возле него оказался Хао и схватив того за плечи, прижал к стене. С большим усилием и болью мужчина приоткрыл глаза. Глаза пекли, и захотелось плакать. Жгло все лицо, – ….а потом заберу то, что должно было принадлежать мне еще в ту ночь. Она бы и так стала моей…это неизбежность.
Злость. Ониксовые глаза были полны злости и ненависти. Шаман чуть отдалился от стенки и сухо сказал:
- Неизбежность. Ты сильный, Морвел Киояма, но я сильнее тебя во много раз. Ты бы мог жить и дальше, я бы подарил тебе жизнь, но ты сам от нее отказался, пытаясь защитить ее. Неужели ты так и не можешь понять: «Это неизбежность. Она и так будет моей.»
- Ты заблуждаешься….Хао… – трудно говорить, больно смотреть и в горле почему-то начинает нарастать странный, колючий комочек. - …есть еще судьба….
Но договорить последние слова Морвелу так и не удалось. Яркая вспышка огня, и Киояма, последний раз вскрикнув, распрощался с жизнью. Он знал, что его ждет такая судьба. Знал, что это будет его последние часы его жизни, он знал… Но до того, как дух мужчины покинул тело, поселении его мысли были об Анне. Его дочь. Самый дорогой ему человек, самый близкий. Вот только жаль, что она все же не услышала от него простого, но такого важного для нее слова: «Прости» …
Алина
М? А мне всегда казалось что смерть персонажа есть повышение рейтинга)))) 
Отредактировано Rico (2007-04-26 19:15:37)
Очень Морвела жалко. Не совсем понятна история с матерью Анны. 
