Тяк, ну у меня кроме этого проекта есть ещё другие (аха и все требуют проды -_- ), поэтому я расставила их в порядке очереди по написанию, поэтому прода задерживается blush2.gif

Ооой всё таки хорошо, что кто-то ждёт))

Да, я тоже думала, что это будет мини ~hmmm~ что Хао вселится в Тамао и всех порешит... но, тогда я поняла, что не успею показать "лубофф" вот и пришлось закрутить... рада, что не прогадала

Сугой! Сугой!  название явно рулит! (*когда писала его, думала, что людям не хватит терпения дочитать его до конца...)

Нет конечно) фик не заброшен) и вы обязательно увидите, что будет дальше (надеюсь...)

Вах, очень приятно, что читатели так считают)) однако я думаю, что этот фик... мм... моё самое неудачное произведение поэтому такие накладочки...

Отредактировано Атрика (2007-12-03 15:53:46)

Няяя))) спасибо))) это здорово))

Я таки собралась и написала проду... странное чувство, но мне кажется, что фик угасает, боюсь, как бы совсем не пропало желание писать продолжение ~......~ ох... когда же етот дарк кончицца...

Сверкнуло на свету лезвие, поднесённое к глазам, роняя в радужку острые блики.
-А я почему-то всегда думал, что скальпели должны быть очень острыми – сказал Йо, проводя пальцем по туповатой кромке.
-Это заблуждение. Острое лезвие разрезает клетки тканей, из-за чего раны заживают медленней, тогда как тупое проходит между ними, разрывая все связи, – объяснил Мияби, врач с тонким косым шрамом на лбу.
Йо с грустью усмехнулся.
-А я и не знал…
Сейчас они, должно быть, находились очень глубоко под землёй. Резиденция Тао имела десять нижних этажей (первые три – парковка), в которые пускали только по пропускам. После того, как они поговорили с Джун, девушка отвела их вниз и познакомила с Мияби Окини, шаманом.
Это был высокий стройный человек с какой-то умиротворённой грустью на лице, кроме лба, шрамы украшали и руки.
Операционная была стерильна, как ей и полагалось быть. На столе лежал ряд хирургических – а Йо сначала предположил, что пыточных, так угрожающе они выглядели – инструментов. У стены возвышались стеклянные шкафы с обеззараживающими средствами и шаманской атрибутикой, которая смотрелась как-то дико в этом месте.
Джун и Рен уже ушли, оставив Асакуру на попечение Мияби. Нельзя сказать, что наследник Тао, так просто оставил его. По складу своего характера, он хотел своими глазами видеть, что всё получится, что он может контролировать ситуацию…
Но Джун мягко взяла его за руку и увела из операционной, сказав, что этому человеку можно доверять.
-Это удивительно, что твоя душа до сих пор в теле, – спокойным журчащим голосом сказал врач, споласкивая руки в раковине. – Я хочу, чтобы ты описал мне своё состояние. Разденься и ложись, пожалуйста.
Послышался шорох снимаемой одежды и скрип операционного стола, когда парень на него лёг.
-Я чувствую себя очень странно. Никогда раньше мне такого испытать не доводилось. Словно я не в своём теле, – он поднёс руку к глазам, – а где-то далеко… и оттуда управляю им… это как  в игре… я нажимаю кнопки, двигаю джойстик, и это тело меня слушается… боли нет… я даже прикосновения не чувствую…
-Тебе повезло, – Мияби насыпал в перчатки какой-то порошок, перекрутил в них воздух, так что они стали напоминать воздушный шарик, и потряс. – Рен-сама очень талантливый шаман. Не каждый, не имея практики в этой области, сможет грамотно ввести душу в тело. Семья Тао давно практикует эту методику. Говоря простыми словами, ты стал зомби.
Йо улыбнулся, не щурясь, смотря на яркий светильник.
-Вот как… раньше мне это казалось чем-то ужасным…
Окини, закончив приготовления, подошёл к операционному столу.
-Как ты чувствуешь себя в данный момент?
Йо прикрыл глаза.
-Так, словно я вот-вот потеряю сознание… мысли путаются…
-Обычно, душа после смерти существует отдельно от тела. Техника же зомбирования постоянно удерживает её в нём. Для этого и нужны талисманы, но Рен-сама использовал другой метод. У него не было возможности применить талисман, поэтому источником твоей связи с телом он сделал своё фурёку. Непонятно? Я попытаюсь выразиться проще, – Мияби посмотрел в сторону дверей. – Господин вселил твой дух в тело, как в обыкновенную сверхдушу, поэтому потеряны нейронные связи с нервной системой (*да уж, куда как понятней…).
Йо приоткрыл глаза. Мир постепенно размывался, словно акварель под струёй воды. Лицо Мияби смазалось. Просто тёмное пятно на фоне яркого белого света. Было слышно гудение электричества.
-Чем дальше Рен-сама отойдёт, тем хуже он будет контролировать твою душу, поэтому сейчас твоё сознание угасает. Постарайся сосредоточиться и внимательно выслушай меня.
Понятно, почему всё так смазано… в глазах вода… мешает…
Йо с трудом сморгнул слезу и улыбнулся. Проступило лицо Мияби с тонким шрамом на лбу, косой чертой перечёркивающий морщины. Интересно, откуда он у него?
-Не волнуйтесь… я ведь могу… и не спать…
Окини вздохнул.
-Если операция пройдёт успешно, ты будешь почти живым. Но многое изменится. Осязание значительно снизится, сердце не будет биться. Твоё существование будет держаться на фурёку, которое и будет гнать кровь и кислород по венам. Мне придётся перестроить функции твоего организма. У тебя не будет постоянного уровня фурёку, потому что он всё время будет растрачиваться на поддержание жизни. Слушай внимательно, – он убрал взмыленные волосы с лица паренька. – Я закольцую эту энергию на пищеварительной системе. Это значит, что получать её ты будешь из еды. Тебе придётся есть в два раза больше чем раньше. Старайся употреблять лишь духовную пищу, которая даст максимальное количество фурёку.
-Да… духи… ведь тоже… едят… – слабым голосом прошептал Йо.
Мияби кивнул.
-Из пяти органов чувств не работать будет лишь осязание, в остальном практически ничего не изменится. Разве что регенерация значительно повысится. Чтобы экономить фурёку, ты должен продолжать спать, как это делал при жизни… И ещё одно, Асакура-сан, теперь ты станешь практически бессмертным. Если не будут повреждены голова и система пищеварения, тебя можно будет восстановить. Но и умереть ты всегда успеешь, достаточно растратить всё фурёку. Ладно, ты готов к операции?
Йо сонно моргнул в утверждение.
Мияби мягко улыбнулся.
-Хорошо. Я активирую печати и призову несколько духов. Можешь поспать.
Яркий светильник постепенно гас, а грустное лицо Мияби уплывало куда-то в темноту. Вокруг сгущался густой и мокрый туман, отдававший могильной сыростью…
землёй…
смертью…

-Рен тебе нужно отдохнуть.
-Я не нуждаюсь в отдыхе, Джун…
Девушка коснулась своими тонкими узкими руками его плеч и заглянула в лицо.
-Ты устал. Ты сделал всё что мог. Теперь доверься Мияби, он спасёт Йо. А ты должен выспаться, операция продлиться очень долго.
Парень мотнул головой.
-Я должен сделать ещё кое-что…
Джун прикрыла синие глаза, в которых словно плескалась сама вода.
-Рен, с Йо всё будет…
-Сейчас, в данный момент, это касается не только Йо, – тихим голосом перебил её паренёк.
Джун удивлённо открыла глаза.
-Кого ещё?
Рен снял с себя её руки и подошёл к широкому, во всю стену, окну. Солнце, словно в насмешку, до боли опалило глаза, так сильно, что появились слёзы, но он упрямо продолжал смотреть.
-Мне надо спасти ещё одного человека…
Джун склонила голову и грустно улыбнулась.
Как же сильно свобода может изменить…
ты теперь совсем другой…
-Джун, позови Басона, я хочу, чтобы он нашёл Амидамару – голос его не выдавал никаких эмоций, пустой… холодный…
Губы Джун дрогнули. Как же сильно иногда хочется расплакаться. Изгнать через эту воду всё тёмное, что было в душе, чтобы его смыли слёзы.
Рен…
как же сильно я хочу…
также свободно летать…
как и ты…
-Хорошо.
Когда раздался скрип закрывшейся двери, когда утихло шуршание шагов – только тогда Рен позволил себе…
осесть на пол…
мучительно сжать виски…
и поддаться отчаянью, чёрной плетью захлестнувшему душу…

Корпоративная вечеринка шла уже два часа. Каору Хитодама устало опёрлась рукой о подоконник. Открытие очередного небоскрёба. Их семье выдали лишь три приглашения, поэтому пришлось выбирать, кого из детей взять на вечеринку.
Но ведь у дочери как раз появились плохие оценки по японскому языку, так что выбор был очевиден – Кей. Наоми естественно обиделась. Каору усмехнулась.
Её необъятных размеров дочь была страшна в гневе (*причём это можно понимать в самом буквальном смысле).
Муж и Кей находились где-то на нижних этажах, женщине же захотелось подняться на самый верх и с высоты понаблюдать за городом. Каору всегда притягивала эта невыносимо синяя высь, какая-то безграничная и чистая.
К сожалению, этим чувством так редко удаётся насладиться.
Она неловко подёргала раму окна и с трудом его распахнула. Свежий воздух лёгкими крыльями наполнил комнату. Каору улыбнулась и глубоко вдохнула. Было так свежо, что даже голова закружилась.
Ветер вскружил длинные чёрные пряди и лениво прошёлся под потолком.
Наверное, жизнь не так уж и плоха…
Солнце светлыми лучами скользнуло в комнату, с любопытством коснулось лица женщины.
Каору рассмеялась.
Надо же себе такое представить! Любопытное солнце!
Она опустила локти на подоконник и сложила на них голову. Спрятав лицо в руках, и оставив выглядывать из складок рукавов только глаза, Каору решила понаблюдать из окна.
Женщина даже не заметила, как её сморил сон.
Проснулась она оттого, что золотой закатный луч резанул прямо по глазам. Удивлённо моргнув и сонно потянувшись, она вдруг спохватилась и посмотрела на часы.
-Аааа! – вскричала она. – Я проспала два часа! О нет, как же это…
Нервно бормоча что-то, она стала быстрыми неловкими движениями искать телефон в одежде. Набрав номер мужа, она сглотнула и поднесла трубку ко рту.
Гудки.
Каору подождала пять минут, но ответа не было.
-Ох…
Положив телефон обратно, она бросила взгляд на окно, где солнце уже садилось, и направилась к двери. Поднеся ладонь к дверной ручке, женщина отшатнулась.
Что…?
Ручка была очень горячая.
Каору непонимающе моргнула.
Почему горячая?
Вроде бы ничего не происходило.
Всё оставалось таким же, как и раньше, но…
…что-то не так.
Какое-то подавленное… тревожное ощущение возникло в комнате…
Хитодама прикусила губу, обмотала руку тканью и открыла дверь.
Застыла…
на месте…
Она не могла пошевелиться от сковавшего её узкими цепями ужаса.
Всюду. Куда не посмотри.
Везде.
Было пламя.
Багровое. Как кровь.
Жаром опалило глаза, отблески огня ослепили сумасшедшей палитрой красных оттенков. Дум клубился под потолком. Воздух стал жадно вытягиваться из комнаты в коридор, одежда Каору затрепетала.
Женщина вскрикнула, отшатнулась и оступилась, с неподдельным ужасом не смея отвести взгляд от пламени. Её руки дрожали, а грудь панически вздымалась и опадала.
Внезапно огонь вспыхнул и затрещал с удвоенной яростью, проникая в комнату.
Каору закричала.
Язычки пламени, словно чума, быстро поползли по стенам, алчно поедая деревянные панели и пластиковые полки. Тусклая серая краска на стенах съёживалась и чернела от невыносимого жара, потом исчезала, проглоченная жадной утробой огня.
Пламя разрослось с невероятной быстротой, стремясь подойти всё ближе к окну, к кислороду.
Огонь обжёг женщине руки и ноги, зацепился за край дорогого платья, подаренного ей мужем. Каору снова закричала от ужаса и боли. Она попыталась встать.
Сознание было ослеплено бесконечными вспышками и всполохами, панический страх закрыл глаза и мешал думать. Хитодама сначала метнулась к дверям, но, встретив стену сплошного огня, отступила назад. Хриплое дыхание вырывалось изо рта, треск оглушал разум.
Везде был огонь.
Всюду.
Ужас до боли сжал сердце, вспышкой в голове промелькнула мысль, что она плачет. Солоноватые слёзы скатывались со щеки и иссушались пламенем.
Бежать, бежать, бежать…
Отсюда!
Быть где угодно!
Только не здесь!
Только не тут!
Пожалуйста…
Прошу…
Глотая слёзы и тяжело дыша, Каору металась из стороны в сторону. Вдруг где-то рядом мелькнуло…
что-то иное…
отличное от цвета пламени…
вечернее небо…
тоскливо тёмно-синее, отсюда казавшееся чёрным.
Женщина застыла на мгновение, потом побежала к окну.
Пламя обжигающими ладонями хватало её за руки и за ноги, дым тяжело вываливался из проёма, поднимаясь к этому далёкому небу.
Каору взобралась на подоконник и замера.
Что теперь?
Сзади пламя.
Впереди пропасть.
Хитодама зажмурилась, в безумной надежде желая, чтобы всё это оказалось сном. Кошмаром, который она забудет, едва проснувшись.
Но пламя не исчезло. Оно оставалось, злобно треща за спиной.
Из груди у женщины вырвались сдавленные рыдания.
Почему? За что… за что мне это?!
Какой грех я совершила, чтобы… чтобы…!
В отчаянии, всё ещё стоя в проёме окна, она осела на подоконник.
Я больше не увижу Кея… Наоми… любимого…
Я… я хочу…
домой…
Словно в полусне, тонкая фигурка женщина, пошатываясь, поднялась во весь рост. Дым продолжал вырываться из комнаты, выбиваясь из-под рук, одежды, чёрных волос… к небу…
Я всегда боялась огня…
Глухое рыдание.
Каору в нерешительности шагнула вперёд. Затрепетала одежда. Тугие струи воздуха ударили по ушам.
Земля приближалась.
…простите…

Сдавленный удар возвестил о том, что тело упало на асфальт. Несколько людей с ужасом вскрикнуло, остальные с отчаяньем и сочувствием покачали головой. Над толпой зевак пронёсся шёпот.
Несколько пожарных команд пыталось справиться с ситуацией, но потушить пожар получалось с трудом. Тем, кто были на первых пяти этажах, удалось спастись. Вся округа была наполнена шумом и криками людей. Спасатели старались, как могли, туша пламя, вытаскивая из оконных проёмов немногочисленных людей.
Проносился шепот, что, слава богу, пожар произошёл сейчас, а не на следующий день, когда в здании было бы гораздо больше людей.
Миниатюрная девушка, находясь среди толпы, посмотрела на тело женщины, спрыгнувшей с самого последнего этажа, и усмехнулась.
В тёмно-бардовых глазах бликами отражалось пламя, ветер ласково гладил светлые розовые волосы.
Какой малодушный поступок.
Тамао подняла взгляд на здание.
Хм… а один остался…

О, тааа))) именно этот фильм и навеял на меня эту сцену с огнём... можно сказать, что написано в честь их памяти...
Спасибо