Без названия.

Фендом: Гравитация.
Автор: Yuki_Eiri
Рейтинг: PG-13
Пейринг: Юки Эйри/Шуичи Шиндо
Дисклеймер: Права на героев принадлежат Маки Мураками.

Я тут на досуге подумал, что надо бы что-то написать.
По "ШК" пока не вышло.

Хренька первая.

Слезы текли по щекам сами. Сколько бы он ни старался их сдержать - ничего не получалось. Было обидно. Очень обидно и противно. Виновных же в случившемся, кроме него, не было. Но от этого масштаб трагедии нисколько не уменьшался.
Хотелось забиться под одеяло, накрыться с головой и спрятаться от этого жестокого мира. А еще лучше - вырезать этот момент из жизни. Чтобы никогда потом случайно не наткнуться в памяти на этот момент. И чтобы не было волн страха и неожиданной дрожи по телу.

Юки уныло курит, сидя на диване, и смотрит в потолок. Почему именно сейчас ему вспоминается прошлое? Да еще такое нелицеприятное? Рядом лежит рукопись, которую надо отнести редактору. Он перечитывал ее много раз, и - вроде как был доволен результатом.
А потом полез в холодильник за пивом - и в мозгу вспыло то воспоминание. Ненужное, посеревшее от времени, не очень четкое, но - правдивое. Он не умеет писать романы. Не умеет так, как ему хочется, как видится в его воображении. Стоит сесть за ноутбук - и строчки выходят кривыми, слова - однообразными; Юки откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. И вот они - яркие и живые образы, цельные сцены и единый сюжет. Все живое и такое реальное. Но открываешь глаза - и все серо и уныло.
За окном тоже серо и уныло. Вторые сутки идет дождь, идет нетеропливо и как-то обреченно. А если подумать - то в этой большой и пустой квартире тоже обреченно. Красивая клетка для когда-то красивой птицы. Прав был тогда Китазава-семпай. Эйри не умеет писать красиво. Все криво, косо и... Серо. Юки долго думает над этим словом. Да, серо. Очень верное определение.

Но большинству большего и не надо. Раз его романы покупаются такими тиражами, раз он - один из самых известных писателей Японии - так и надо? Есть у него и поклонники - романтичные юные девушки и умудренные опытом домохозяйки.
И если бы они знали, о чем думает их кумир, - не поверили бы. Приступы самоедства случались у Эйри и раньше, но в последнее время уверенность в собственные силы и талант куда-то испарялась. Он сам - такой же однодневка, как и тот парень, чьи стихи в парке он обозвал ужасными.

Если тот паренек не сдастся и продолжит совершенствоваться, то из него определенно выйдет толк. Смог же он сам добиться успеха, стать известным, несмотря на слова семпая? Смог, но сколько бессонных ночей было проведено за исчеркнутыми листами бумаги в попытке найти нужное слово, выразить мысли, так, чтобы их поняли его будущие читатели. Смог, но столько усилий и упорства было приложено. А порой хотелось опустить руки и смириться. Но в такие моменты Юки вспоминал слова Китазавы и, скрипя зубами, снова садился за компьютер. Интересно, а у того паренька есть какой-то стимул? Кажется, слова Юки он воспринял слишком эмоционально. Забросит это дело или будет пытаться дальше?

***

Юки зажмурился, после чего открыл глаза, надеясь, что наваждение сгинет. Но нет, наваждение тут же повисло на его шее с радостным воплем "Юкииии!!!". Писатель был готов поклясться, что весь этаж на долю секунды содрогнулся.
- Что здесь делаешь? - поинтересовался Эйри, с силой отрывая от себя Шуичи. Сказать, что Юки был недоволен, значит не сказать ничего. Тихий весенний вечер писатель собирался провести за ноутбуком и, возможно, со стаканом-другим виски. Или можно было включить телевизор и, вытянувшись на диване, курить, просматривая бесконечные сериалы; надо же откуда-то брать новые идеи? Но появление розоволосого стихийного бедствия мешало все планы, создавая новые проблемы.
- Я пришел к тебе, - сообщил Шуичи, снова набрасываясь на Эйри. - А ты что, совсем-совсем не скучал по мне?
В глазах юноши опасно заблестили слезы, а губы едва ощутимо задрожали. Юки вздохнул и пропустил Шуичи в прихожую. Выяснять отношения на лестничной клетке было бы как в дешевом кинофильме. А он никогда не любил дешевки.

Пока Шуичи снимал обувь и вешал на крючок свою куртку, Юки успел добраться до холодильника и выйти в гостиную с банкой холодного пива. Шиндо уже устроился на диване, щелкая пультом в поисках музыкального телеканала.
- Пить пиво - вредно, - сообщил певец, глядя на Эйри огромными сиреневыми глазами. Он весь подался вперед, с восхищением разглядывая своего любимого. Юки как всегда был великолепен: белая рубашка, расстегнутая почти на все пуговицы, и черные брюки, подчеркивающие талию и делающие ноги еще более длинными, но больше всего в Юки Шуичи нравились глаза. Эти бездонные светло-карие, почти желтые глаза, напоминали Шиндо зрачки зверя. Постоянно голодного и опасного зверя. Облизав неожиданно пересохшие губы, Шуичи смотрел, как Юки подходит к дивану и садится рядом.
- Ты собрался меня учить? - Тягучий, немного ленивый голос раздался совсем над ухом, заставляя Шуичи вздрогнуть. Юки, наклонившись к самому лицу юноши, внимательно смотрел на собеседника. - То, что мы с тобой переспали, еще не означает, что ты имеешь какое-то право меня учить.
Такой, ставший уже родным, голос и пристально-пытливый взгляд в полумраке комнаты, единственным светом которой были отблески с экрана телевизора, окружили Шуичи, заставляя сердце пропустить пару ударом, а затем забиться сильнее.
- Я жду ответа, - напомнил Юки, забирая из рук юноши пульт, переключая телевизор на новости.
Странное ощущение пропало, стоило Эйри отдаться.
- Нет, но просто.. это вредно, - печально ответил Шуичи, смотря в пол. Он чувствовал себя неуютно и уже жалел, что пришел пятничным вечером к Юки. Идея, казавшаяся такой замечательной, обернулась суровой реальностью. Юки очень точно указал ему место в своей жизни. И то, что для Шуичи было великом таинством, для Юки означало лишь слово "переспать". Почему-то стало очень обидно. Шуичи осторожно всхлипнул, боясь потревожить писателя. Тот пил пиво и смотрел новости, совершенно забыв про неожиданного гостя.

Минуты ожидания разбивались о полное безразличие Юки. Шуичи смотрел на Эйри, похожего на неприступную крепость, и не знал - как завязать разговор. Все те темы, на которые Шуичи общался в кругу своих сверстников, казались глупыми. А снова выставить себя дураком в присутствии Юки, Шиндо очень не хотелось.

- Юки.. - Шуичи заерзал на диване,стараясь не смотреть на писателя. - Скажи.. а почему тогда после концерта..
Договорить не вышло, слова выходили очень кривыми и пошлыми. Как можно назвать тогда то, что произошло между ними? Это была не любовь и даже не страсть, просто Юки его поцеловал. А Шуичи ответил, затем была самая чудесная ночь в его жизни. Неужели все эти ощущения и впечатления, что так часто вспоминал юноша, можно назвать грубым словом "секс"?
Юки медленно повернул голову, в его глазах мелькнуло что-то, похожее на удивление. Такого прямого вопроса писатель никак не ожидал. Но он не мог не отметить про себя, что смущающийся и краснеющий Шуичи - очень красивое зрелище. Особенно в полумраке комнате и на его диване.
- Это было поощрение, - усмехнулся Эйри, небрежко кладя руку на плечо юноши, и чуть его сжимая. - Тогда ты заслужил награду.
Шуичи вздрогнул. Прикосновение пальцев жгло даже через рубашку. Юки впервые сам за сегодня дотронулся до него. Как обычно неожиданно. Но ответ на вопрос был еще более неожиданным. И непонятным.
- Что ты имеешь ввиду? - Все так же тихо спросил Шуичи, чуть пододвигаясь ближе к Юки. Тот хмыкнул и растягул губы в усмешке. Как Эйри и думал - Шуичи ничего не понял. А может и не старался понимать. Ведь судя логике Шуичи - когда рядом с ним он, Эйри, юноша вряд ли способен соображать что либо.

- Неважно. Лучше скажи - ты же не собираешься останавливаться?
Щелкнул пульт, экран мелькнул последний раз и комната погрузилась во тьму. Лишь сквозь занавески проникал слабый свет огней улицы. Шуичи непонимающе смотрел на Юки, чувствуя, как сердце снова бьется куда сильнее обычного. Юки притянул его к себе за подбородок и всматривался в немного испуганное лицо Шуичи. А затем резко накрыл его губы своими. Язык пробежался по нижней губе и выше, заставляя Шуичи приоткрыть рот и впустить его внутрь. Шуичи покорно поддался, прижимаясь к Юки сильнее, безотчетливо вжимаясь в его грудь, стараясь быть как можно ближе к своему любовнику.