Пользуясь случаем, поздравляю всех с Новым годом!
Счастья вам всем в наступающем году, мои дорогие!
Хочется сказать спасибо всем - моей дорогой и немного сумасшедшей семейке, которая и правда стала для меня настоящей семьей; моим читателям и коллегам по перу - вы дарите мне позитив и многому мненя учите; моим замечательным альфам - ибо я не видела еще людей столь талантливых, терпеливых и тактичных.
Вообще, люди, спасибо, что вы есть!
И простите, если я как-то не так вела себя в уходящем году - мне искренне за это стыдно. Честно, я буду исправляться.
С НОВЫМ ГОДОМ!
А это так, презент, от меня и Инэйма.
- Черт, - сквозь зубы выругался Рио, в отчаянии отшвыривая справочник, открытый на странице авиакомпаний. - Ближайший рейс на Токио только в восемь утра! Можно лететь с пересадкой через Европу, но мы выиграем так совсем немного времени – пару часов в лучшем случае. А частный самолет мне все же не по карману…
Джоко молча посмотрел на старого товарища – его самого сжигало нетерпение, он чувствовал, что должен как можно скорее очутиться в Токио. «Но вот почему? Почему мы оба так спешим?» - мысль была странной. Неужели им так важно приехать туда, как можно раньше?
Мик нервно махал хвостом, крутясь возле хозяина, а Токагеро угрюмо завис посреди гостиной, и Рио, нервно мечущийся по комнате, время от времени, сам того не замечая, проходил сквозь своего Хранителя, чем изрядно раздражал последнего.
- Прекрати мельтешить! – рявкнул, наконец, бывший бандит. – Что вы беситесь оба? Полетите утром.
- А может быть, вы с Миком…
- Я похож на того краснорожего придурка? – хмуро поинтересовался Токагеро, имея в виду, как догадался Рио, духа Огня, на котором когда-то путешествовал Асакура Хао. - Вашего с мистером Шутником фуриоку не хватит на столь длинный путь. Впрочем, если вам так не терпится поплавать в Тихом океане… Всегда к твоим услугам.
Игнорируя насмешки Хранителя, Умемея вдруг пристально посмотрел на притихшего мальчишку, которого Джоко притащил вместе с собой. Парень странновато улыбался, как будто с трудом сдерживая ехидный смех. Заметив взгляд Рио, Макдэниел подошел к Венто и грубовато тряханул его за плечо.
- Эй, парень, что случилось?
- Вы хотите попасть туда как можно скорее, да? – серые глаза заволоклись дымкой, зрачок исчез – только туман и больше ничего…
Джоко уже не раз видел подобное, поэтому остался стоять рядом, ожидая, когда Венто заговорит снова, а вот непривыкший Рио отпрянул, с ужасом взирая на мальчика.
- Что это с ним? – шепотом спросил он у Токагеро, но Хранитель не пожелал отвечать, не меньше шамана увлеченный преображением загадочного визитера.
Дышать стало трудно – как в горах, когда грудь сдавливают невидимые тиски и сделать вдох почти невозможно – воздух сжался и стал внезапно ощутим: этакая вязкая субстанция, окутавшая все вокруг, противная, липкая, живая…
Невыразительным, монотонным голосом Венто продолжил:
- Я могу вас туда доставить очень быстро. Не мгновенно, на это даже моей силы не хватит, но… Мне нужно кое-что взамен, - тонкая фигурка выпрямилась, вставая. Вокруг мальчика образовался серебристый контур, подрагивающий в неверном вечернем освещении.
«Фуриоку! - удивленно ахнул Рио, нервно запуская в волосы руки – старая привычка, от которой он никак не мог избавиться. – Сколько же у него силы!».
- Что ты хочешь? – спросил Джоко, стараясь смотреть прямо в затянутые жемчужной пеленой глаза.
- Ты дашь мне клятву, человек, что доведешь начатое до конца – чего бы тебе это не стоило.
Умемея тихо потянулся к недопитому стакану с виски. «А ведь я же не хотел открывать дверь…» - с опозданием вспомнил он и горько пожалел, что поддался уговорам Токагеро. Рио вдруг с тоской вспомнил «Загнанных в Угол» и страстно пожелал очутиться как можно дальше от этого жуткого места. «Может, мальчик мистики насмотрелся? И теперь кого-нибудь там изображает?» - успела мелькнуть диковатая мысль, но слова Джоко прервали увлекательные размышления Умемеи.
- Хорошо. Клянусь. - покорно вздохнул Джоко. Он не очень понимал, что именно придется «доводить до конца», но интуитивно чувствовал, что у него в принципе нет возможности отказаться. Он увяз во всем этом уже слишком глубоко. Впрочем, в чем именно он увяз, Макдэниел не имел ни малейшего представления.
Мальчик медленно и довольно кивнул, а потом вдруг стал растворяться в окружавшем его белесом тумане – хотя Джоко этого уже не увидел. Неожиданно острая боль пронзила его правое плечо, и сознание покинуло шамана.
Рио не знал, сколько прошло времени – пять минут или же несколько суток. Погрузившись почти в транс под странным взглядом Венто, он не сразу осознал, что все «это» уже закончилось, мальчишка опять стал похож на обычного подростка – привычный хмурый вид, взлохмаченные светлые волосы, ссадина на щеке, в общем, ничего особенного, а Джоко, лежащий посреди комнаты, судя по всему, постепенно приходил в себя.
- Ты в порядке? – мужчина подошел к Макдэниелу поближе и протянул руку.
Джоко автоматически схватился за нее и тут же сдавленно зашипел – неосторожное движение отозвалось вспышкой боли в плече.
- В поряд…ке, - прерывисто выдохнул он, поднимаясь.
- Что ты с ним сделал? – зло бросил Рио, разрываясь между желанием потрясти как следует мальчишку и благородным порывом оказать помощь попавшему в беду другу.
- Я… сам… согласился, - свистящим шепотом возмутился Джоко, повиснув на руке Умемеи. - Причем тут Венто?
- Посмотри на свое плечо, Фун-тян… - насмешливо протянул мальчик.
Джоко послушно стянул водолазку и удивленно вскрикнул: на эбеново-черной коже белела довольно крупная татуировка-иероглиф. Знакомый Макдэниелу иероглиф.
Рио, не торопясь, обвел четкие линии указательным пальцем.
- Воздух.
Хоро-Хоро был в бешенстве. Кровь кипела от переизбытка адреналина – тяжкие утренние переговоры, стоившие ему многих нервов, радость победы, известие о смерти Тами, расстроенная жена и – неожиданный разговор с Реном. Случилось то, чего Юсуи втайне боялся все эти семь лет: Тао вернулся, и опять будет калечить жизнь его сестры и племянника. Шаману хотелось зарычать от злости и бессильной ненависти. Проклиная все на свете, Хоро стремительно подкатил к дому, рывком остановил машину, быстро «пикнул» сигнализацией и зашагал к крыльцу.
Мари, которой успела позвонить и предупредить Пилика, уже ждала его в дверях – на лице итальянки застыло смешанное выражение: она чувствовала себя виноватой перед мужем, но в то же время была уверена в правильности собственных поступков.
«Хоро поймет… Со временем…»
Сосредоточенный до этого момента на Рене и страшных планах мести по отношению к нему, Юсуи не сразу понял, почему Марион так старательно отводит взгляд, а когда понял…
- Ты все знала, да? – стараясь держать себя в руках, отрывисто поинтересовался Хоро-Хоро.
- Да. Пилика мне рассказала, - нарочито спокойно ответила девушка.
- Дрянь. Сговорились за моей спиной? Впрочем, чего еще стоило ожидать от одной из Ханагами?.. – не глядя на жену, Юсуи вошел в дом и, не оборачиваясь, бросил. - Когда эти приедут, зови их ко мне. Я буду в кабинете.
Марион рванулась было к уходящему мужу.
- Хоро!
- Видеть тебя не хочу, - сквозь зубы пробормотал тот, на секунду обернувшись и смерив жену презрительным взглядом. - Ты не имела права скрывать это от меня, Марион Фауна.
- Ты, вероятно, забыл, Хоро-Хоро, что уже семь лет я ношу другую фамилию, - вскинула голову итальянка, чувствуя, как ее тело наполняет поток фуриоку. Мари никогда не удавалось толком себя контролировать – стоило ей разозлиться, как старая привычка давала себя знать: убить того, кто делает ей плохо. Четырехлетняя девочка, бродящая в поисках мертвой матери по улицам Вероны, так и не умерла в ней – просто заснула до поры до времени.
- К сожалению, не забыл. Ошибки молодости, как видно, дорого обходятся, - зло отрезал Юсуи, захлопывая дверь кабинета.
Девушке захотелось закричать – ее переполняла обида, слезы навернулись на глаза, а ненужное фуриоку (даже в таком эмоционально нестабильном состоянии она не стала бы использовать свои шаманские способности против мужа), причиняло боль. Мари не умела управлять своими силами – Мастер никогда ее этому не учил, самая сильная из Ханагами была хороша именно этой своей чертой: в бою Марион напрочь отключала сознание и чем-то была похожа на скандинавских берсерков. Медленно вдыхая и выдыхая, шаманка пыталась успокоиться, пока не впала в знакомое состояние полупрострации – раньше ей в такой ситуации помогал с собой справиться Хоро, но сейчас…
«Одна из Ханагами… Я все еще для тебя лишь бывшая приспешница Учителя? Ты жесток, северянин… Только ты умеешь ранить меня так больно», - Мари запрокинула голову назад, чтобы попытаться сдержать горячие ручейки слез и прислонилась к стене – ноги почти перестали ее держать. Было больно. Лишь услышав вдалеке топот бегущих ножек – Акико всегда чувствовала настроение матери, даже на расстоянии – итальянка взяла себя в руки и решительно утерла слезы. Поплачет она потом. Тем более, вот-вот приедут Пилика и этот ее Тао.
Манта совершенно взмок – ему казалось, что еще чуть-чуть и он упадет в обморок: после звонка Йо, когда он примчался в Фунбари Онсен, Оямада сразу понял – дело придется брать в свои руки. Непривычно жесткий, собранный Асакура вводил в ступор даже больше, чем тихая, отрешенно-сосредоточенная Анна с блокнотом в руке, куда она что-то неторопливо записывала. Кивнув медиуму, которая даже, похоже, не заметила появления шамана, Манта отправился в комнату к Йо, где сообщил другу, что он займется организацией похорон как таковой, а он, Йо, пусть предупредит семью и друзей и… (тут Оямада сделал выразительную паузу) присмотрит за своей невестой.
- Что это с ней? Она хорошо держится, но…
Асакура устало покачал головой.
- Я боюсь появления Они. Помнишь, я рассказывал тебе про Осорезан? Ей очень плохо, она переполнена болью и… Я не знаю, удастся ли мне ей помочь в этот раз.
- Храни нас Король Духов, - прошептал Оямада. – Ты не ошибаешься?
- Я очень надеюсь ошибиться.
После разговора с Йо, Манта утвердился в мысли взять на себя все заботы – хотя это было чертовски непросто, шаман сам еще пребывал в состоянии шока от смерти Тамао. Тем не менее, это не помешало ему взяться за решение поставленной задачи: Оямада уже успел отправить транспорт за Кино и Йомеем с Микихисой и Кейко, а в данный момент трясся в токийской подземке – на встречу со священником. Время поджимало – ведь согласно традиции, они должны были похоронить Тамао послезавтра.
«Если, конечно, ребята успеют прилететь к этому времени», - измученно подумал Манта, вставая поудобнее. Несмотря на выходной день, народу в вагоне было много, и одетый в жаркое пальто шаман чувствовал себя на редкость некомфортно, мечтая побыстрее добраться до места и выйти на свежий воздух. Оямада был готов думать о чем угодно: о пробках, о резко понизившейся за ночь температуре, о тесноте вагона – лишь бы прогнать те, другие мысли… Смерть Тами взволновала его не столько сама по себе, сколько… шаман никак не мог сформулировать собственные ощущения, но подсознательно он чувствовал, что все это было не просто так. В отличие от Анны и Йо, слишком ослепленных горем, Оямада четко понимал одно: шаманы крайне редко гибнут в результате несчастных случаев – ведь в критической ситуации у большинства успевают среагировать их Хранители и смягчить урон, а то и вовсе уберечь от него. Что уж говорить о коккури, причем коккури очень сильной – Тамао могла видеть будущее. А уж видение о собственной смерти должно было быть особенно ярким и четким! Не придала значение? Не поверила? Перепутала время и день? Или… не захотела вмешиваться в собственную судьбу? Сознательно пошла на смерть – так, что даже ее Хранители ничего не смогли сделать?
Оямада потер виски – голова начинала невыносимо болеть.
«Почему же ты это сделала, Тами? Самоубийство? После стольких лет терпеливого ожидания – когда ты почти получила то, что так хотела?» - Манта задумчиво нахмурил лоб. Он прекрасно знал о болезни Анны и догадывался, зачем медиум привезла Тамамуру в Фунбари Онсен.
Беззвучно открывшиеся двери и хлынувший из них поток пассажиров вырвал шамана из его размышлений: он прибыл на нужную станцию. Следовало отложить размышления до более позднего времени.
Лайсерг проснулся и тут же пожалел об этом – голова болела, а все тело затекло от неудобной позы. С трудом открыв глаза, он несколько секунд недоуменно разглядывал потолок, пытаясь сообразить, что с ним не так, пока не вспомнил, что находится в самолете. Справа кто-то глухо заворчал, и даузер повернулся, после чего на его лице появилось одновременно смущенное и недовольное выражение: Матильда, весьма удобно устроившись на нем и вцепившись для надежности обеими руками в его плащ, крепко спала, чуть приоткрыв рот – отчего у девушки был на удивление трогательный вид. Дител на секунду прикрыл глаза, глубоко вздохнул и чуть поморщился: в плечо, на котором столь вольготно расположилась Мати, как будто воткнули сотни острых иголочек. Лайсерг не знал, сколько времени он проспал, но, судя по всему, лететь предстояло еще дольно долго: шаман помнил, что перелет занимает что-то около одиннадцати часов.
- Могу я вам чем-нибудь помочь? – понизив голос, поинтересовалась материализовавшаяся вдруг стюардесса.
- Принесите, пожалуйста, чая, - негромко попросил Дител.
- С удовольствием. Черный, зеленый, фруктовый?
- Черный. Крепкий. Сладкий. Без молока.
- Вашей девушке ничего не нужно? – профессионально осведомилась служащая, - Быть может, подушку или еще один плед?
- Нет, спасибо, ничего не нужно, - откликнулся Лайсерг, вежливо улыбаясь в ответ.
Стюардесса на секунду задержалась, бросила странноватый взгляд на Мати – и, взмахнув ресницами, отправилась за чаем.
Даузер откинулся на подголовник – объяснять стюардессе, что Мати просто его подруга, совершенно не хотелось – хотя бы потому, что Лайсерг предвидел ее реакцию. Женщины никогда не верят, что двух разнополых людей может связывать исключительно дружба – Дител не раз убеждался в правильности этого своего мнения. Поэтому терпеть снисходительно-насмешливый взгляд девушки на его попытки объяснить истинное положение вещей он не собирался. «Нравиться ей считать Матильду моей девушкой – пусть считает. Я не против», - шаман потер глаза свободной рукой и поерзал на кресле, пытаясь устроиться поудобнее и в то же время – не побеспокоить спящую.
- Ваш чай, пожалуйста. Что-нибудь еще?
- Нет, нет… Благодарю.
Девушка чуть вскинула брови, улыбнулась и бросила кокетливый взгляд. Дител вежливо качнул головой, возвращая улыбку, и отвернулся, давая понять, что хочет остаться один. Стюардесса исчезла так же бесшумно, как и появилась.
Лайсерг принялся медленно прихлебывать горячий чай, поглаживая одновременно саламандру, подаренную ему Матильдой. Ему действительно нравилась эта «ящерка», как называла ее бывшая владелица. Пятнистая, черно-желтая шкурка поблескивала, отражая свет, а агатовые глаза загадочно мерцали на невозмутимой мордочке, которая вдруг стала расплываться в улыбке…
Дител поперхнулся чаем и затаил дыхание, отчаянно желая, чтобы увиденное стало просто галлюцинацией от переутомления. Но саламандра в его руках продолжала улыбаться, а потом вдруг по-хулигански подмигнула ему одним глазом и нервно повела длинным хвостом, свернув его в колечко и тут же выпрямив.
«Ну что, хозяин, пора нам познакомиться, как считаешь?» - раздался в голове насмешливый голос.
Вот уже больше часа Анна сидела в комнате Тамао – забыв и про намеченные дела, и про поиски традиционного белого кимоно, в котором коккури должна была отправиться в последний путь, и про сидящего в одиночестве наверху Йо: ей даже не надо было читать мысли, чтобы понять, как плохо ему сейчас. Медиум, замерев на холодном полу, читала очень толстую, потрепанную тетрадь, где четким и разборчивым почерком Тамамура Тамао вела дневник. Записи были нерегулярны, поэтому дневник охватывал довольно большой период времени – начат он был почти восемь лет назад. Рядом с Анной лежала еще одна тетрадь – где трудолюбивая коккури, по совету Йомея, записывала собственные видения и возможные пояснения к ним. Только сейчас, с головой окунувшись в мир Тамао, медиум начала чувствовать, как слезы жгут ей глаза. Волны боли накатывали одна за одной – как прилив, который с каждым разом подминает под себя все больше суши, чтобы однажды затопить все вокруг…
Анна поспешно закрыла тетрадь и поднялась с пола.
«Я дочитаю это потом. Сейчас нужно заняться другим – пока я еще способна делать то, что делать необходимо», - медиум решительно распахнула дверцы шкафа и удивленно вскрикнула.
Ритуальное белое кимоно, кекатабиру, аккуратно сложенное, лежало прямо перед ней – явно заботливо приготовленное хозяйкой. Рядом расположились белая треугольная косынка, пара гетр, соломенные тапочки, любимые четки Тами, и маленький матерчатый мешочек, где – это Анна знала наверняка – она найдет року мон сэн, шесть старых монет…
«Так ты знала… Ты все знала с самого начала… еще когда ехала сюда» - внезапно догадалась итако, с трудом удерживаясь на ногах. Дыхание перехватило, а в глазах было совсем темно, девушка видела лишь смутные очертания предметов – приближался очередной приступ. Стиснув зубы, Анна призвала всю свою волю, чтобы справиться с ним – черт возьми, она не имела права вот сейчас терять сознание! Медленные, глубокие, сосредоточенные вдохи-выдохи и впившиеся до крови в ладонь ногти – ощущение физической боли неплохо приводило в себя.
«Но почему? Почему, Тами?»
Постепенно выпрямляясь и прогоняя нахлынувшую слабость, Анна твердо себе пообещала, что узнает причину этого странного, нелепого во всех отношениях поступка. Чего бы ей это ни стоило.
«Глупая девчонка… Да как ты посмела умереть?» - зло прошептала медиум, забирая приготовленные вещи и не замечая, как дрожат ее губы. Анна, не оглядываясь, вышла из комнаты – она вернется туда чуть позже, когда появится время разобраться, что же за человек была Тамао Тамамура. И две старые тетради ей в этом должны помочь – а пока пусть полежат подальше от чужих глаз…
Мари с Пиликой молча сидели на кухне – старательно делая вид, что вовсе не прислушиваются к звукам, доносящимся даже сквозь плотно закрытую дверь кабинета Хоро-Хоро на втором этаже.
- Брат очень разозлился, да? – вполголоса спросила Пилика.
Итальянка кивнула, не поднимая глаз.
Тихий вздох.
- И сорвался на тебе, верно? Что он наговорил?
Тяжелое, вязкое молчание, прядь светлых волос, наматываемая на тонкий пальчик, затуманенный взгляд зеленых глаз, задумчиво прикушенная губа.
- Что именно этого он и ожидал от одной из Ханагами…
- О нет! Какой же он придурок! Мари!
-… и что жениться на мне было явно ошибкой молодости, за которую ему теперь приходится расплачиваться…
Пилика опустила голову, прижав к вискам ладони.
- Он не всерьез, - наконец, обреченно проговорила северянка.
- Ну почему же. Он действительно так думал в тот момент. Хоро никогда не лжет – просто потому, что не умеет, - Марион неторопливо провела кисточкой собственных волос по бледным губам.
Пилика протянула руку и пальцы девушек переплелись.
- Прости его…
Светловолосая шаманка чуть прикрыла глаза.
- Мне не за что его прощать. И потом… Просто он такой, какой есть. И люблю я его таким, несмотря на… - Мари недоговорила, пожав плечами. Да и не нужно – Пилика как никто понимает ее.
Бледная девушка с безумно усталыми синими глазами тоже знает, каково это – любить, невзирая ни на что. И прощать – снова и снова, каждый раз. Даже не подавая виду, что неосторожные слова задевают, а необдуманные поступки причиняют боль. В конечном итоге они обе сами выбрали свою судьбу – пусть жизнь с любимым человеком не всегда приносит только радость и счастье, но жизнь без него вообще на жизнь не похожа.
Марион и Пилика сидят почти без движения очень долго – каждая слишком погружена в собственные мысли, чтобы разговаривать, поэтому, когда дверь на кухню отворяется, и входят изрядно помятые Хоро-Хоро и Рен, девушкам не удается даже сразу выйти из оцепенения…
- Что это с вами обеими? – грубовато поинтересовался Юсуи, плюхаясь на стул.
Рен, прислонившись к дверному косяку, лишь высоко поднял бровь, пристально разглядывая шаманок.
- Ничего, - отрезала Пилика. - Мы разговаривали.
- Телепатически? – ехидно осведомился Тао, приближаясь к северянке.
- Хватит уже ерничать! – возмутился Хоро, недовольно оглянувшись на шамана. - Мари…
- Да? – «отмерла» итальянка, поворачиваясь к мужу. - Хотите чаю?
- После саке. Самое то.
- Тао, закрой пасть и прекрати хамить моей жене! – взвился тут же Юсуи. - Давно по морде не получал?
- Между прочим, дорогой братец, это ты нахамил Марион, так что нечего орать на Рена. И вообще…
- Я буду очень признателен, Пилика, если ты прекратишь встревать. Неужели ты думаешь, что я сам не могу за себя постоять?
- Да когда это я… Мари! Ками-сама, какой же я идиот! Марион, любимая, ну прости меня… Я не понимал, что говорю! Я так не думаю… Я вовсе не хотел… - раскаявшийся в одно мгновение Хоро, подскочил к итальянке и попытался ее обнять.
Мари упорно отворачивалась, прищурив зеленые глаза, и молчала, игнорируя попытки северянина извиниться.
- Сколько они уже женаты? – вполголоса осведомился Рен, наклоняясь к самому уху Пилики, так что у девушки от теплого дыхания зашевелились волоски на затылке, а по позвоночнику прошла дрожь.
- Почти семь лет, если тебе интересно! – рявкнул тут же отвлекшийся Хоро. – И не смей приставать к моей сестре у меня в доме!
- Полчаса назад ты сказал, что не против наших отношений, - холодно проинформировал Рен. - А значит я буду приставать к Пилике сколько угодно и где захочу…
- А меня никто спросить не хочет? – гневно поинтересовалась северянка, поднимаясь со стула. – Вы там, значит, обо всем договорились, поорали всласть, набили друг друга морды, кстати, фингал тебе, Рен, не идет совершенно, как и разбитая губа – Хоро, и чувствуете себя теперь снова хозяевами жизни! С ума сойти… Марион, и зачем мы с ними связались? Нет, ну ладно я – родственников не выбирают, Хоро-Хоро мой крест, но ты…
Девушка вдруг осеклась и недоуменно уставилась на ухмыляющегося брата. Рен, старательно пряча улыбку, обнял ее за талию и прижал к себе.
- Как тебе это удалось, Тао? Я не ослышалась – Хоро согласился принять наши отношения?
- Конечно, мне это не нравится, - вмиг посерьезнел северянин – больше ничто не напоминало того вспыльчивого мальчишку, каким он был пять минут назад, перед Реном возник совсем другой человек: прямой взгляд, жесткая складка у линии губ, нахмуренные брови, - но вмешиваться я в это не буду. Впрочем, я предупредил: если ты, Тао, отколешь что-нибудь в том же духе… тебя даже Король Духов не спасет.
- По-моему, я очень подробно объяснил тебе причины, побудившие меня… - жестко заговорил Рен, но Пилика оборвала его.
- Все. Хватит. Я рада, что мы нашли общий язык. Хоро, ты пока извиняйся перед Мари, а мы пойдем поговорим с детьми – им придется сегодня остаться с Намако-сан.
- Это почему еще? – удивился Юсуи.
- Потому что нас ждут Анна и Йо. Или ты уже забыл?..
Из дневника Тамао Тамамуры
10 сентября 2008 года, среда
У Анны скоро день рождения – через двенадцать дней. И я уже давно ломала голову, что же ей подарить. Конечно, сейчас всегда можно отделаться безделушкой или технической новинкой, но… Анна не слишком-то доверяет всем этим изобретениям, да и не хотелось мне дарить ей «талисман, приносящий удачу» или «новую линию по уходу за телом».
Подарок близкому человеку должен быть не таким.
Сегодня же мне повезло. Я ходила за покупками вместе с Мики (Кейко-сан не любит магазины), а потом увидела небольшую книжную лавку на соседней улице и загорелась желанием заглянуть туда. Место оказалось чудесное – конечно же, это не была «старинная лавка» как в фильмах, где все уставлено стопками пыльных книг и свитков, а владелец-продавец старичок в странных одеждах и с проницательно-умными глазами. Нет, магазин маленький, но вполне опрятный, безо всякой пыли, хотя воздух все равно как будто слегка суховат. Тенчу объяснила, что это специально – чтобы сберечь книги. Хозяйка мне вообще очень понравилась. Сначала, зайдя внутрь и увидев, что я там одна, мне захотелось сразу же выйти. Я всегда смущаюсь быть единственным потенциальным покупателем, чувствую взгляд продавца и… Мне неловко, хотя это довольно глупо. Как будто я не оправдываю чужие надежды.
Как хорошо, что я не сбежала сразу же, поддавшись этому порыву! Место действительно замечательное, тенчу умудрилась меня разговорить, и мы немного обсудили книги и свитки, в магазине много довольно редких вещей, аналоги которых я видела разве что в нашей библиотеке. А потом я наткнулась на старое издание, еще довоенное, с гравюрами, сборника танка. «Сто стихотворений ста поэтов». Дома у нас тоже есть этот сборник, но не такой… Этот просто замечательный! И сразу стало понятно, что дарить Анне – ведь она тоже любит книги.
Сенсей одобрил мой выбор, а потом открыл книгу наугад – ведь по танка можно гадать. Выпало вот что:
ОСИКОТИ-НО МИЦУНЭ
Я хризантемы,
Тронутые инеем,
Собрал бы все,
Если бы это было
В моих силах и власти.
Не очень поняла, что имело в виду это предсказание. Смысл танка ясен, но что именно в данном случае символизируют хризантемы? Все-таки, я пока недостаточна хороша в расшифровке символов.
А книга… книга по-настоящему замечательная, живая, со своей историей. Интересно, сколько уже рук дотрагивались до ее страниц, сколько глаз пробегали строчки, сколько пальцев гладили линии гравюр? Ох, опять я начинаю фантазировать!
Я, кстати, тоже решила погадать. Вот он, результат:
Госпожа АКАДЗОМО-НО ЭМОН
Лучше уснуть мне,
Чем тщетно считать часы
Ночи напролет.
Но все с надеждой гляжу,
Как уходит вдаль луна.
Неправильное гадание. Я не хочу засыпать…
.
. Нашу Библию, не побоюсь этого слова)
? Ящерка Лайсерга также интригует) Очень милый момент в самолете - в вариации Стихий парочка Лайсерг-Матти весьма органично смотрится. Я все-таки надеюсь, что друзьями они и останутся. Во-первых, зачем им лишние проблемы, как у Рена и Хоро, а во-вторых, действительно, не устраивать же всем "личное счастье", в конце концов, есть и другие, не менее ценные, отношения между людьми. А уж по аналогии с Тамао)) Хотя если автор, по собственному признанию, не "шиппер" сей пары, пусть поступает по своему усмотрению.
Здоровья, удачи и успеха в нем!
