Ой, огромное всем спасибо за столь дружеские отклики! Если честно, не ожидала такой хорошей реакции. ~blush~  А сейчас, по просьбам читателей выкладываю вторую главу! Та-да!
Да, жалко мне Зикулю... ~cryme~

                                                             Глава вторая

                                                                                                                 …Чужого не бери,
                                                                                                                 Своё не отдавай,
                                                                                                                 Зажмурься и умри.
                                                                                                                 Люби и умирай.
                                                                                                                 Скажи и поклянись,
                                                                                                                 Скажи что ерунда,
                                                                                                                 Умри и притворись,
                                                                                                                 Что любишь навсегда…
                                                                                                             («Люди инвалиды» ТАТУ)
                                                                                                     
   Как не приятен сон, всё равно, когда ни будь, придётся проснуться. Веки были тяжёлые, голова гудела, болело буквально всё тело: от кончиков ушей до пальцев ног. Жуткая слабость целиком и полностью завладела организмом. Но зато теперь мне не было холодно и кажется, я лежу на чём-то сравнительно мягком. Перед глазами что-то тёмное, совсем близко. Я что ослеп? Вот здорово, всегда мечтал! Чёрт! Попытавшись ощупать пространство впереди, тут же наткнулся на…камень. Хм…каменная темнота? Ой, это же стена! Вот идиот! От этого открытия мне стало гораздо легче: во-первых, смешно, а во-вторых, я не слепой! Я перевернулся на другой бок. Светильники погасли, значит, ночь на дворе. На соседней кровати зашуршало одеяло, и кто-то подошёл ко мне, сел на самый краешек моей койки и пристально оглядел моё лицо. Это был обладатель тех самых глаз. Даже в кромешной тьме можно различить их нечеловечески холодный и благородный блеск. Да, такие как он не сидят в тюрьме. Такие – аристократы.
   - Не спишь? Ты как? – Совсем тихий шёпот.
   - Лучше. – Я услышал свой собственный, хриплый от долгого молчания, болезненно слабый, дрожащий голос.
   - Хао, прости…я не сразу заметил, что это ты. – Да, уж. Ну что тут скажешь? Вот именно! Я поэтому и промолчал. Этот парень знает меня, знает кто я, и кажется, довольно не плохо. Но кто он?! В упор не помню! Пусть он говорит, а я буду слушать, и мотать на ус! Умник, так, кажется, его назвал тот громила, не скоро продолжил разговор. – Ты, наверное, устал, а я тут тебя разговорами донимаю…ты спи. Если что, то я на соседней кровати… - Странно, но после этих слов я действительно уснул. Видимо так на меня действует его голос. Такой ровный, спокойный, тихий…голос…

   - …Нет, ну всё же, с какой это радости, я должен уступать свою койку этому дохляку? – Ох, эти баталии уже пару часов не давали мне, как следует выспаться! Вот блин заладили.
   - Потому что я так решил.
   - Эх, интересно получается! Это кто же тебя главным то назначил, а?
   - Никто.
   - Вот именно, Умник! Так что, сиди и помалкивай!
   - Слышь, Шэкс, не нарывайся, а то… - Ооо, ну вот, теперь ещё один ввязался! Мне и этих двоих ВОТ как хватало!
   - А то ЧТО, Ян? Что он мне сделает? Загадает мне загадку, и у меня мозги вскипят?! Или уморит лекциями по высшей математике?! Что?! Этот остроголовый только и может, что выпендриваться!
   - Умник, ты не обращай на него внимание! Он это, того немножко… - Бугаище тем временем пытался объяснить причину подобного поведения своего…хм…приятеля.
   - Это кто, того?! А ну ка свали с глаз долой!! – Взревел патлатый.
   - Не волнуйся, Ян. Я не трону его. Будь спокоен. – Следующую фразу он сказал, уже обращаясь ко всем находившимся в камере. – Отныне эта кровать принадлежит моему другу. Возражения не принимаются. Недовольные будут иметь дело со мной. Всем всё понятно?
   - Ну почему я должен спать у двери? – Продолжал ныть Шэкс, но уже ни к кому конкретно не обращаясь. Воцарилась тишина, но я уже как не пытался, не мог вновь заснуть. Меня по-прежнему колотила мелкая дрожь, скорее всего от потери сил. Не прошло и пяти минут, как окошечко отварилось, и низкий голос громогласно объявил, чтобы через пятнадцать минут все были готовы: завтрак. Но готовы все были раньше, а чего собственно собирать заключённым? И вот дверь открылась и народ друг за другом, под чутким конвоем, повалил в столовую. Умник же остался сидеть на том же самом месте, где и сидел: на краешке моей койки. Дверь захлопнулась. А как же мы? Я щас скончаюсь с голоду! Не успел я об этом подумать, как во всё то же окошечко в двери просунули две миски чего-то жидкого. Вероятно, Умник уже обо всём договорился с охраной. Тонкие пальцы едва тронули меня за плечо.
   - Хао, ты сможешь сам поесть? Что я говорю. Ты и дышишь-то с трудом, не то чтобы есть, да ещё и самостоятельно. Ладно…ну ка, привстань. Сейчас я помогу тебе… - Сильные руки помогли мне приподняться на кровати и устроить поудобней подушку. Теперь я полулежал, полусидел на койке. Умник подсел поближе и поставил миску с супом, а это, как оказалось, был именно суп, себе на колени. Глотать было ужасно трудно, а от первой ложки желудок словно сжался в дулю.
   - Фу, какая гадость. – Я скорее констатировал факт, чем недовольничал, по крайней мере, так эту фразу преподнёс мой слабый хриплый голос.
   - Ты совсем не изменился, Хао. – Парень вздохнул и тихонько рассмеялся, и в этом смехе было что-то странное: то ли упрёк, то ли сожаление. – Ты всё тот же. – Мне было как-то не по себе. Неприятно когда о тебе говорят ТАК, а ты даже и сам не знаешь, какой ты, и тем более кто ты? Мне почему-то было обидно. Видно в тот момент с лицом у меня стало что-то не то, потому что Умник требовательно взглянул мне в глаза и положил ладонь мне на лоб.
   - Что с тобой? – От этого прикосновения меня бросило в жар, в глазах разом потемнело, а потом…потом…

   - Хао, очнись! Ну ты чего? – Сознание потихоньку прояснилось, и я увидел Умника. Он тревожится за меня. – Слава Великому Духу, ты пришёл в себя! Что случилось? – А я почём знаю? Не надо было лапы распускать! Я рассеяно огляделся и никого, кроме нас, не обнаружил в камере. Значит, я совсем не надолго отключился. Тем временем парень отставил пустые миски к двери и вновь сел на кровать. Потом он протянул руки ко мне и начал торопливо расстёгивать мою рубашку. Что за…?! Какого…?! Он что всё это устроил только ради этого?! Да за кого он меня принимает?! А я даже пошевелиться не могу! Кричать бесполезно, да и не возможно: немая ярость сковала моё горло. Я захлёбывался в ней. Мой разум ещё не настолько окреп, чтобы быстро, на что-либо реагировать. Я судорожно соображал, а Умник тем временем уже расстегнул последнюю пуговицу рубашки и потянулся к обнажённой груди. Откуда-то взялись силы, и я перехватил его руку и тупо пялился в эти пронзительно-зелёные глаза. Он тоже уставился на меня, явно не понимая моего поступка.
   - Ты чего, Хао? Я же всего на всего хочу передать тебе немного собственной фуриёку. – Я почему-то разжал пальцы, и рука безжизненно опустилась на простынь, а его ладонь мягко накрыла мою грудь. Сначала я почувствовал тепло, исходящее от этих рук, потом усталость, а потом резкий прилив сил, от которого я чуть было, не задохнулся. Я резко вскинулся на кровати, невольно вцепился в плечи Умника и, тяжело дыша, едва переводя дыхание, низко склонил голову. Я почувствовал, что по моим щекам потекли слёзы. Я, наконец, решился взглянуть в лицо моего, без сомнения, спасителя. По-прежнему спокойное, практически не выказывающие никаких эмоций. Незнакомое лицо. Но такие знакомые глаза! Я решился на один давно терзавший меня вопрос:
   - Кто ты? – После чего зелёные глаза округлились, брови поползли вверх, и весь его вид выказывал крайнее удивление, но только пару мгновений. А потом:
   - Ты не помнишь?
   - Нет…
   - Совсем ничего?
   - Совсем… - Я, наконец, отпустил его.
   - Тогда…почему ты молчал?
   - Не знаю…но я не боялся! И сейчас не боюсь!
   - Верю. Тебя всегда было сложно чем-либо напугать…за это и уважаю. – Тут в камеру вернулись заключённые и принялись искать полотенца и чистые вещи. – Потом поговорим, а сейчас тебе надо отмыться. Вставай.

…Горячая вода успокаивала, снимала напряжение. Вместе с тёплыми струйками прозрачной воды утекала и боль, и слабость и дрожь. Держать равновесие стало куда проще и всё ещё затуманенное сознание начало проясняться. Ничего, кроме того, что было на мне, у меня не обнаружилось и Рен, а именно так на самом деле зовут Умника, одолжил кое-что из своего гардероба. Оказывается волосы у меня всё-таки тёмно-русые. Вернулись мы в камеру самыми последними, и, когда дверь за нами захлопнулась, послышался свист и удивлённые возгласы:
   - Вау! Не уж то это тот самый заморыш, что пару часов назад подыхал на моих глазах?
   - Нее, не может быть! Умник, ты поменял его на эту красотку?
   - Красавца, Ян, красавца. Но всё же енто оно самое!
   - Да, останься я с этим наедине, тогда…
   - Что тогда? – Подал голос Рен. Все тут же умолкли. – Что замолчал, Шэкс? Язык проглотил? – Тон, которым он это произнес, мог бы без труда заморозить небольшую речку и пару озёр в придачу. Рен не был грудой мускулов, но все его опасались. Никто не хотел связываться с обладателем подобного голоса. И Шэкс не исключение, но видимо в тот день ему хотелось выговориться.
   - Ой, а то ты сам не знаешь! Небось, и ты сам с ним по той же причине! – После этого Рен буквально кинулся на него и если бы не Ян, вовремя закрывший своей тушей…хм…приятеля, то от последнего мало бы что осталось. А патлатый всё не унимался. – Защитничек! Видали таких, папочка! А сам, небось, втихаря обнимаешь своего, хе, друга!
   - Не смей так о нём отзываться!
   - Братцы, да успокойтесь же вы! Из-за этого вы сейчас друг другу глаза повыцарапываете!
   - Что, Умник, правда глаза режет? Из-за этой красотки готов горло перегрызть? – Он в тот же миг оказался возле меня, я уже сидел на койке, и, грубо схватив за волосы, притянул к себе. От боли и неожиданности я аж вскрикнул. И в то же мгновение острый кулак Рена нашёл свою цель. Шэкс согнулся в три погибели и застонал. Но Рен на этом не остановился. Пару раз, пнув патлатого, схватил за жиденькие волосы и прошептал в разбитую рожу:
   - Ещё раз прикоснешься к нему, и смерть покажется тебе отпуском на Кипре. Ты меня понял? Понял?! – В ответ Шэкс только так гаденько заухмылялся и неожиданно завопил:
   - Охрана! Охрана, сюда! Быстрее сюда! Убивают!! – В дверях появился огромный бугаище и, без лишних разбирательств, выволок обоих из камеры. Приблизительно через полчаса в камеру вернулся Шэкс, зажимающий какой-то тряпкой разбитую губу и, ругаясь, на чём свет стоит. Я быстро заглянул ему за спину в поисках Рена, но, как я не вглядывался в густую тьму, не мог различить знакомый силуэт. Дверь закрыли, и в камере нас осталось только четверо. Я ждал. И мои ожидания оправдались, вскоре патлатый сам стал объяснять, что же случилось с Реном:
   - Ну что, один, совсем один остался? Увели защитничка твоего!
   - Куда?
   - Хэ, он ещё спрашивает! В изолятор посадили, понял?
   - Слышь, Шэкс, а надолго его?
   - Мне хватит, Балбес, мне хватит… - Патлатый ухмыльнулся краешком губ, и было, направился ко мне, но его остановил бугаище.
   - Я б не трогал, этого. Не дай Всевышний, Умник прознает.
   - Отвянь, я уже всё решил и в твоих советах не нуждаюсь!
   - Я просто предупредил. Короче, делайте что хотите, а я в этом не участвую. На мою поддержку потом не рассчитывай. – С этими словами громила улёгся на свою койку, лицом к стенке и с головой накрылся одеялом, которое, как известно не безразмерное, и поэтому из-под него остались торчать ноги. А Шэкс выкинул окровавленную тряпку в угол, облизал разбитые губы и медленно зашагал ко мне. Я сидел, свесив ноги с кровати, и прослеживал взглядом каждое движение моего потенциального обидчика. Я чувствовал, как с каждым его шагом напрягается всё моё тело, каждый мускул. Он видел мою настороженность, и его это очень забавляло.
   - Ты смотри Шэкс, как он на тебя вылупился! Вот это взгляд! Смотри, а то кинется! – Балбес тоже развлекался вовсю. Шэкс подходил всё ближе и ближе, но во мне поселилась какая-то непонятная уверенность, что именно сейчас ничего такого не будит. И это меня немного успокоило. Дверь в очередной раз (в который уже?) распахнулась, и всё тот же охранник объявил, что заключённых ведут на внеплановую прогулку в связи с плановой проверкой тюрьмы. Будучи ещё очень слабым, я всё же подумал, что небольшая прогулка даже пойдёт мне на пользу. Но не тут-то было! Шэкс взвыл что-то не членораздельное о том, что у него вся рожа разбита, что я вообще помираю, что мы своим видом всю проверку накроем и т.д. и т.п. и как можно больше вдаваясь в красочные подробности.
   - Да чёрт с вами! Оставайтесь, но чтобы тихо тут! – После недолгих колебаний, сторож вывел Яна и Балбеса из камеры и наглухо забаррикадировал дверь, а то мало ли что! Всё это время я и слова выговорить не смог (что-то мне подсказывало, что лучше в глазах «начальства» казаться маленьким и по возможности как можно более дохленьким), лишь сидел, вжавшись в стену, и готовился…к труду и обороне. Наконец шаги за железной дверью стихли, и вся тюрьма погрузилась в тягостное молчание. Огни светильников паниковали даже больше меня, отбрасывая колышущиеся тени на пол, стены, кровати, на меня и только моего потенциального обидчика предпочитали обходить стороной. «Тоже боятся» - Откомментировал  внутренний голос, больше напоминающий сейчас писк. Стоп, почему ТОЖЕ? Но я же не боюсь! Кого боятся? Этого патлатого? Нет, его я не боюсь! «Его? Нет, ты боишься того, что он может с тобой сделать» - Опять влез противный голосок. Да пусть делает что хочет! Пока я слаб, но вскоре силы вновь вернутся ко мне и тогда посмотрим, кто кого боятся будит! Главное беречь силы и по возможности сохранять спокойствие и не впадать в панику.
   - Ну что красотка, развлечёмся? – Я так сильно погрузился в спор с самим собой, что даже и не заметил, что Шэкс подошёл почти вплотную ко мне, и я заметно вздрогнул и инстинктивно сжался от столь неприятного голоса. Зрачки сами собой расширились, губы задрожали. – Ну, чего вылупился? Не купишь ты меня на красивые глазки. Не разжалобишь! – Грубая рука схватила меня за длинные волосы и притянула к наглой разбитой морде. Другая рука тяжело опустилась на мою спину и тоже прижала к этому патлатому существу. Потом я почувствовал что-то типа поцелуя и до боли стиснул зубы, закрыл глаза, ещё сильнее сжался всем телом, попытался оттолкнуть обидчика, увернуться от обветренных узких губ, выскользнуть из железной хватки. С удивлением я обнаружил необычайную гибкость собственного тела, когда довольно легко высвободился из цепких объятий. Но всё-таки я кое-что не рассчитал. Мои волосы по-прежнему остались в его ладони, и именно это обстоятельство не дало мне окончательно высвободиться. Тогда я впервые в жизни (вероятно не только в этой) пожалел о столь прекрасной кипе без сомнения шикарных тёмных волос.
   - Не так быстро, красотка! – И тупое колено больно ударило под дых. Но скрючиться на полу мне не позволили всё те же стальные руки. Он вновь привлёк меня к себе. Жестокие, насильные поцелуи. Металлический привкус собственной крови. Отвращение к этому…эээ…человеку. Тошнотворный запах. И эти жуткие руки, блуждающие по моему телу! Наконец он отпустил меня, но лишь для того, чтобы швырнуть на кровать, стянуть одежду. Надо постараться не думать, не чувствовать, не воспринимать. Надо закрыться, огородиться невидимым барьером, отрешиться. Не думать. Не чувствовать. Не воспринимать. Думать о приятном. О хорошем. Да, тогда будит легче. Я переживу это. Я сильный! Я справлюсь! Главное не думать об этом и все ощущения притупятся. Главное вспоминать только хорошее. И будит проще. Отрешиться. Забыться. Не думать. Не чувствовать. Не воспринимать. Всё когда ни будь кончается. И это не исключение. Время неуклонно бежит вперёд. Часы идут, минуты спешат, а секунды и мгновения пролетают незамеченными. И исчезают. Главное терпеть. Не думать. Не чувствовать. Не воспринимать. Вспоминать хорошее. Но…я ничего не помню!! Ни хорошего, ни плохого, ничего!! Ничего кроме этой тюрьмы!! Ничего кроме боли и страха!! Ничего кроме пустоты и одиночества!! Страха смерти и жизни!! Темноты!! Ни-че-го!! Я не могу вспомнить! Нет! Как же так?!! Моя память совсем отказала!! И вот тут то меня охватила паника. Я так явно почувствовал резкую боль, тяжесть туши, навалившейся на меня всем своим весом, нехватку воздуха. Страх. Я ощутил свой страх так, будто он материален. Будто это опасный хищник, готовый напасть в любую минуту. Мне действительно стало страшно. И эта боль, это жуткая боль! Я пытался освободиться, вырваться, убежать! Хотелось спрятаться, сжаться в комок или забраться с головой под одеяло, свернуться калачиком, где ни будь далеко отсюда. А ещё лучше припасть к родной груди, зарыться руками в густые русые пряди и рыдать до тех пор, пока все слёзы не кончатся и потом уснуть в надёжных руках. И больше никогда-никогда не вспоминать о том, что произошло. Йо-кун, где же ты? Где?! Когда ты так мне нужен! Если он не пришёл и сейчас, то уже, наверное, не придёт никогда. Я что, ему совсем не нужен? Выходит, что не нужен. От последней мысли мне стало совсем плохо. Сдавленный огромной тушей я не мог кричать и из моей груди вырывался лишь хрип. И высвободиться я тоже не мог. Паника забрала остаток сил. И я перестал, на что-либо реагировать. Не думать. Не чувствовать. Не воспринимать. Никогда. Ничего. Всё кончится. Рано или поздно кончится. Но боюсь, для меня будит уже слишком поздно. Но уж лучше поздно, чем никогда…

А об этом в следующей главе.  Там Рен расскажет обо всём. И ещё...будит очень грустный момент. Ах, как же я люблю мучить тех, кто мне нравиться.

Свершилось! Я, наконец, дописала третью главу! Ох, сегодня только и делала что по клаве стучала. Вот, оцените моё творение!

Глава третья

                                                                                             …Наш мир – сплошные испытанья,
                                                                                            Но помни истину всегда:
                                                                                            Нельзя забыть воспоминанья,
                                                                                            Забыть навеки, навсегда…
                                                                                                                   («Ma Normandie» Кара)
   …Я сидел в углу камеры, подобрав ноги к груди, обхватив колени руками. И тупо пялился куда-то в сырую тьму. Я сел так, чтобы мне было видно всё помещение, но если кто-то зайдёт, то не сразу заметит меня. Но сделал я это неосознанно. Я сейчас мало на что реагировал. На меня можно было повесить табличку «Ушёл в себя. Вернусь не скоро». Даже если бы меня пнули, я бы вряд ли заметил. Я ни о чём не думал. Нет, в моей голове однозначно были какие-то мысли, но они такие спутанные, непонятные. Я думаю об одном, а в другую секунду уже о другом. Часто начало мысли не вязалось с концом, и наоборот. Что-то вроде «Как мне плохо, а во Франции едят лягушек» или «Слёзы – они солёные, интересно, а сколько время?» и т.д. и т.п. Я не совсем понимаю, что творилось со мной в тот момент жизни, но вероятно это тот момент, когда душа умирает, а физическая оболочка пока ещё живёт. А всему виной отчаянье и разочарование. Разочарование в первую очередь в самом себе. Я не винил окружающих, они не виноваты. Мы сами творцы своих судеб. Окружающий мир поступает с тобой так, как ты сам позволяешь ему поступать с тобой. И ты достоин того, что происходит с тобой. По заслугам. Значит так должно быть. Значит так и будит. И отчаянье. Отчаянье оттого, что ничего нельзя сделать, изменить. А нужно ли что-то менять? Да и что я могу. Да и зачем я нужен на этом свете? Разве миру нужно существо, которое даже за себя постоять не может? От которого все отвернулись. Забыли. Если я ему не нужен, значит, я этого достоин. Не просто же так он бросил меня здесь? Значит, я в чём-то провинился. Ох, если бы знать, в чём я перед ним виноват! Если бы только я мог извиниться! Если бы. А может, я просто надоел ему? Ну, тогда уже я точно ничего не могу предпринять. Если бы я был в чём-то виновен, то можно было бы хоть как-то искупить вину, но если же я наскучил…то уже ничего не исправишь. Я такой, какой есть. Каждому по заслугам. Значит, я этого достоин. Значит, так и должно было быть. Значит, так и будит…

   Прошло около двух-трёх дней, с тех пор как Умник покинул камеру. Я уже не ждал его. Никого не ждал. И даже уже не надеялся. Надеется душа, а она умирала. А может уже…умерла. Железная дверь с грохотом отворилась, и в камеру вошёл высокий юноша, прошёл вглубь и огляделся. От резкого поворота головы его короткие тёмные пряди взметнулись, как от резкого порыва ветра. В помещении уже который день не горел свет. Охранник пытался зажечь светильники, но они тут же гасли. А если и горели, то совсем не долго и каким-то тусклым, дрожащим светом. Даже и огнём не назовёшь. Так, вспышка, искринка, и дым. Поэтому парень какое-то время привыкал к мраку царившему вокруг. Все спали. А что ещё делать, когда в камере круглые сутки хоть глаз выколи? И только я не спал. Уже несколько дней. Просто сидел всё на том же месте и ждал. Не знаю чего. Наверное, смерти. Парень торопливо подошёл ко мне, присел рядом, заглянул в отсутствующие выражение лица, мутный взгляд. Попытался дотронуться до меня, но я резко отпрянул в сторону и сжался всем телом, закрыл голову руками. Я не хотел этого. Я понимал, что это Рен, что его не надо бояться. Но ничего не мог с собой поделать. Инстинкт. Тело не слушалось разума. Меня вновь колотила крупная дрожь. На его лицо упала тень тревоги. Он пару минут просто сидел рядом и молчал. Я уже подумал, что он вот-вот уйдёт. А он всё ждал чего-то. Знамения что ли? А потом вдруг заговорил:
   - Хао, я заберу тебя отсюда. Больше никто не посмеет и пальцем к тебе прикоснуться. Обещаю. Нет, клянусь. Ты веришь мне? Прости, что оставил тебя здесь одного, прости. Я виноват перед тобой, я знаю. Но мы уйдём. Мы выберемся из этой тюрьмы. Хао, ты меня слышишь? – Я молчал. До меня доходили его слова как сквозь вату. Я плохо улавливал смысл. Отчасти этому препятствовал стук собственных зубов, отчасти моё состояние, отчасти нежелание, что-либо слышать или воспринимать. – Хао, мы сбежим. Но ты должен помочь мне. Слышишь? Ты нужен мне. Без тебя мы не выберемся. Слышишь? – Я ещё кому-то нужен? Как я могу помочь? Он издевается? В моей душе начала зарождаться злость. Да, именно в душе! Она ещё держится, каким-то чудом живёт во мне, борется. А Умник продолжал. – Неужели ты позволишь, чтобы мы подохли здесь как собаки?! Хао, где твой боевой дух?! Где тот огонь, который полыхал в тебе все эти годы?! Хао, неужели ты позволишь себе быть таким?! Неужели опустишься ниже плинтуса, Хао?! Ты же шаман, в конце концов! Неужели ты умрёшь, так и не вспомнив, кто ты есть?! Неужели ты так легко спустишь этим идиотам с рук всё то, что они с тобой сделали?! Неужели ты позволишь Шэксу сломать тебя, одержать над тобой верх?! – Нет. Никогда. Он прав, я не должен оставлять всё как есть! Не должен и не оставлю. Ярость захлестнула меня. И эта уже не была немая ярость. Она кричала, рвалась наружу, жаждала мести, справедливости, крови, жертв! Она вскипала во мне и так и норовила выплеснуться и утопить в себе окружающих. Меня по-прежнему колотила дрожь, но не от холода, страха или беспомощности. Нет. Это была дрожь ненависти. Я поднялся с земли и выпрямился. Рен последовал моему примеру и с выжиданием уставился на меня. А я стоял и смотрел в пол. Мои сокамерники, проснувшиеся от столь пламенной речи Умника, тоже вылупились на меня. И вот, наконец, я поднял глаза. Чёрные бездны. Я знал, что они чёрные. Именно такого цвета и должна быть ярость. Они горели чёрным пламенем, горели в темноте. Как два факела. Сжигая своих жертв. Рен отошёл за мою спину, представляя окружающим эту картину. Они застыли в изумлении. Кровожадная ухмылка кривила мои губы, обнажая слишком белые зубы.
   - Это демон… - Пролепетал Ян, чей голос сейчас был больше похож на писк. Они боятся. Я чувствую их страх. И от этого моя кровь закипает. Свет, яркой вспышкой озарил помещение – это сами собой зажглись светильники. Народ вскрикнул, забился в углы. От эффекта теней, отбрасываемых огоньками, я принял ещё более устрашающий вид. Моя тень диким зверем металась по полу, так и, норовя наброситься на притихших в углу людей. Люди. Они всего лишь люди. И ничего больше. А я же повелитель огня! Его полноправный хозяин! Он подчиняется моей воле. Повинуется мне. Я хотел их смерти, жаждал мести. Я хотел, чтобы от этих людишек даже мокрого места не осталось! Так оно и было. Огонь взметнулся ввысь, разбил хрупкое стекло плафонов, потянулся к своему хозяину. Как послушная, домашняя кошка ласкался вокруг меня. Не обжигая, не делая больно. Но стоило только приказать и она превратиться в огромного голодного хищника. Заревёт, ощетинится и бросится в атаку! Всепожирающее пламя. Всеочищающий огонь. Смерть в пламени. И даже пепла не осталось. И последнее, что донеслось до их сознания, был смех. Смех, от которого закладывает уши. Смех, от которого мутнеет сознание. Смех, от которого лопаются сосуды. От которого сходишь с ума. От которого разрывается сердце, от которого закипает кровь. Смех демона!

   Труднее всего было открыть глаза. Веки будто налиты, горячим свинцом. Сквозь ресницы пробивается настолько яркий свет, что кажется нереальным, неземным. Может, я умер? Нет, этого не может быть. В последний раз я погружался в вязкую тьму, а это свет. Моя ладонь нащупала что-то мягкое. Мягкое?! Я тут же вскочил и открыл глаза, но мне тут же пришлось зажмуриться от солнечного света. Оказалось, я лежал на поляне, а то, что попало мне под руку, была всего на всего трава. Великий Дух, как же здесь красиво! Душистые травы, раскидистые кроны деревьев, цветущие луга, шум ручейка и такой приятный летний ветерок. Тёплый, но в то же время освежающий. Он распутывает пряди моих волос, уносит за собой усталость, боль, страх. Вселяет надежду. Никогда бы не подумал, что так буду радоваться простому ветру! Как же хорошо…
   - Я смотрю, ты уже очнулся. – Я резко обернулся на голос. Это Умник. Он стоит, прислонившись к иве. Только сейчас я смог как следует его разглядеть. У меня, наверное, даже рот открылся от восхищения. Вот это настоящий шаман! Гордый, нечеловечески красивый, хитрый, могучий. На весь мир смотрит с усмешкой, ведь он знает, что для него мир – ничто. И те, кто его населяет, тоже совершенно ничего не значат для него. Но нет презрения. Нет злости. Только какое-то снисхождение. Этот взгляд. Он открывает душу, а я просто уверен, что у него она есть.
   - Неужели ты совсем не злишься?! – В моём голосе звучала обида.
   - Нет. – Ровный спокойный голос. Выразительный взгляд.
   - Но они так обошлись с нами!
   - Они заслужили смерти. – Шаман перевёл взгляд в пронзительно синее небо.
   - Но… - Я не нашёл что ответить. Рен был прав. Они получили по заслугам. Вот этими вот руками, я убил тех людей. Их смерть только на моей совести. Знаю, я и раньше убивал, но я не помню. А этих…я запомнил на всю жизнь. Но я не о чём не жалею. Если повернуть время вспять, я бы поступил точно так же. Но…тогда почему же мне так плохо? – Что мы теперь будим делать?
   - Жить.
   - Так просто…
   - А тебе чего хочется? Власти над миром?
   - … - Я задумался. Этот вопрос загнал меня в тупик. Я хотел ответить: «Нет», но что-то внутри меня отчётливо говорило: «Да!». Я никак не мог понять, откуда у меня это ощущение. Этот голос внутри меня твердил: «Да! Да, это единственное чего я хочу! Да!». Но зачем мне это? Мне не нужен этот мир. Я ничего о нём не знаю, я ничего не помню. Я хочу одного – жить. Всё так, как сказал Умник. Мне не нужна власть над миром. Я хочу просто жить. Но в моей душе зародилось сомнение. Кто же я такой? Чего же я хочу на самом деле? Какова была моя цель, до того, как я потерял память? Неужели…
   - Так ты ещё ничего не вспомнил? – Как хорошо, что Рен всегда всё подмечает. Вот и сейчас он заметил мои душевные терзания и вовремя отвлёк меня от плохих мыслей. Мне и вправду надо было отвлечься.
   - Ну, я помню какие-то смутные образы, обрывки фраз. И больше ничего. – Я внимательно наблюдал за Умником. Тщательно всматривался ему в лицо, прислушивался к фразам. Но как ни пытался, я не мог вспомнить ничего о нём. Он так заботился обо мне, защищал, он вернул меня к жизни. Наверное, мы были друзьями, не просто же так он всё это делал. Но почему же тогда я его совсем не помню?! – Рен, ответь мне. Мы с тобой были друзьями?
   - Нет. – Его ответ поверг меня в шок. Как же так? Если друзьями мы не были, тогда значит…
   - Мы были врагами? – Умник молчал. Но это молчание было красноречивее любых слов. А ещё, его глаза…они не могли солгать. Как не пытался мой собеседник отвести взгляд, я всё равно видел выражение его прекрасных жёлто-зелёных глаз. – Тогда почему ты помогаешь мне? – Какое-то время он просто молча смотрел в небо. Наблюдал за передвижениями пушистых облаков, слушал пение полевых птиц. Лёгкий ветерок едва шевелил пряди его тёмных волос, путался в густых ресницах. Потом Умник заглянул мне в глаза, и мне стало не по себе от  пронзительно зелёного взгляда.
   - Я хочу загладить вину.  - Я уже и не ждал, что он ответит на мой вопрос. – Я ошибался…
   - Ошибался? В чём?
   - Я шёл против тебя. Против цели, которую ты поставил. Я пытался тебе помешать и добился своего. – Потом он снова замолчал. Было видно, что эти слова даются ему с трудом. Но я не тянул его за язык. Я просто молча ждал продолжения. Умник сел на траву и почти шёпотом произнёс:
   - Мне жаль… - Расспрашивать его о подробностях было бы слишком жестоко. Я видел, что Рену тяжело вспоминать о случившемся. Да я и не хотел знать, что за цели я себе ставил, ради чего жил. Что-то подсказывало мне, что эти знания мне не понравятся. Поэтому я просто сел с ним рядом, облокотился на иву и уставился в небо.
   - Какой сегодня чудесный день, правда, Рен? – Парень был ошеломлён моим спокойствием, и его лицо выказывало крайнее удивление, но только пару мгновений. Потом Умник улыбнулся и тоже посмотрел в небо.
   - Да, ты прав…

   Честно говоря, спать на земле было не очень удобно, но после грязной тюремной камеры мягкая травка и тёплый ветерок казались верхом блаженства. Мы так и устроились отдохнуть под раскидистой кроной ивы, что защищала нас от солнца и дарила чудесную прохладу. Наконец-то можно спокойно отдохнуть, ни о чём не думать, не тревожиться. Не бояться, что в любой момент тебя могут прирезать лишь из-за того, что ты занял чью-то койку. Даже Умник не смог устоять и после непродолжительной борьбы с усталостью, всё же забылся чутким сном. Жаль только, что чуть ли не каждую минуту он просыпался и настороженно оглядывался вокруг. Он так и не смог как следует выспаться. В отличие от меня. Когда мой спутник в очередной раз начал оглядывать поле, я спросил:
   - Что ты там всё высматриваешь?
   - Смотрю, не видно ли «охотников»…
   - «Охотников»? Тебе, что, зверушек жалко? – Но, кажется, Рену не было весело.
   - Эти «охотники» охотятся не на зверей и птиц, а на таких как мы с тобой.
   - Что?! – Я аж вскочил от удивления. – Что значит «охотятся на таких, как мы»?
   - То и значит, что за наши головы Король назначил вознаграждение. Я думаю, ты, и сам уже понял, что мы не простые люди. Духи, живущие в лесах, боги и Будды. Есть люди, способные объединяться с ними и использовать их силу в этом мире. Эти люди…их называют шаманами. Мы с тобой – шаманы.
   - Значит, мы можем видеть духов, общаться с ними и использовать их силу, чтобы сразить врагов?
   - Нет. – Умник снова улёгся в траву.
   - Нет?! Но ты же только что сам сказал!
   - Да, так было раньше… - Боль звучала в его словах. Боль и отчаяние. – Но сейчас люди больше не могут видеть духов. И духи больше не хотят иметь ничего общего с людьми. И те, и другие забыли о том времени, когда шаманы и люди сражались бок о бок и были неразлучны. Теперь мы ни на что не годны…
   - Но…как же…как же тогда та сила, которой я уничтожил заключённых? – Я не хотел верить в то, что услышал и цеплялся за любую ниточку.
   - Я же не сказал, что мы совсем ничего не можем. Ты всегда был сильным, намного сильнее любого из нас. Поэтому в этой жизни у тебя остались кое-какие силы. Ты можешь управлять живым пламенем, но не можешь создавать его по желанию. Огонь не причинит тебе вреда, пока ты сам этого не захочешь. Что же касается меня, то моё оружие – это моя память. Мои воспоминания о прошлом сохранились и по сей день. И даже смерть не смогла их стереть. Прошла уже тысяча лет с момента последнего турнира шаманов. Тысячу лет назад мы все умерли…но, как и следовало ожидать, возродились вновь. Забавно, что у нас осталась та же внешность, что и тысячу лет назад. Но характеры претерпели значительное изменение. Ты не помнишь, но раньше мы были совсем другими. Ты хотел уничтожить человечество, и был зол на весь мир. Боль и горечь в твоей душе породили это желание. Я так же был зол, но от саморазрушения меня спасли друзья. Жаль, что тогда мы не слушали тебя. А ты же видел будущее, ты предсказал события и хотел избежать их. Но…как же я ошибался… - Больше говорить Умник не мог. Слёзы подступили к его зелёным глазам, но он держался. Мне хотелось как-то утешить его, но я не знал что сказать. Его слова больно ударили по сердцу, и мне тоже хотелось разрыдаться. Но не оттого, что я о чём-то жалею и не от грусти, а от обиды. Обиды за этот мир, за то, каким он мог бы быть, за духов, что веками помогали людям, а они их забыли. А ещё, меня душила злоба…я злился на людей. Ну почему они не могут жить в мире с планетой и теми живыми и не живыми существами, что населяют её? Почему?! Ответа не было…как и не было того, кто смог бы дать этот ответ.
   - Мне ещё так много нужно тебе рассказать. Так много объяснить. Я должен попросить у тебя прощения.
   - Не нужно. Все ошибаются, но не все учатся на своих ошибках. Я вижу, что ты научился. – Откуда-то взялись силы улыбнуться, но в глубине души я держал на него обиду. Если бы не он и его друзья, у меня бы всё получилось. «Чтоб ты сдох, Тао Рен.» - в моём разуме родилось проклятье, жгучее желание отомстить, убить того, кто встал у меня на пути, но я подавил это желание, испугавшись собственных же мыслей. Нет, я не хочу его смерти. Пусть раньше мы были врагами, но сейчас я с твёрдой уверенностью могу назвать его своим другом. Мне стало легче, и я забыл об обиде…а забыл ли?

   Прогулка по лесу определённо пошла мне на пользу. Свежий, лесной воздух, лёгкий прохладный ветерок, весёлое щебетание птиц. Тишина и покой. А всё-таки это будущее, не так уж и плохо. Природа сохранилась в изобилии, никаких заводов и фабрик, загрязнения окружающей среды и парникового эффекта, никаких катаклизм и аварий на атомных электростанциях. Похоже, спустя пару сотен лет люди, наконец, одумались и перестали уничтожать свою собственную планету. Конечно, после Третьей Мировой войны народу осталось совсем мало. Да и те, кто остались, оказались сплошными ботаниками. Правда эта самая война откинула человечество на несколько сотен лет назад, и если Четвёртая Мировая и состоится, то главным оружием будут луки и стрелы. Огорчает лишь одно – люди больше не видят духов. А духи не хотят быть увиденными. Нынешние шаманы считаются ведьмами и колдунами и преследуются законом. Вот почему мы с Реном предпочитаем скрываться в лесах. В дикой природе мы чувствуем себя как дома. Звери и птицы не причиняют нам вреда, и даже стихия к нам милосердна. Мы с Реном стали настоящими друзьями и предпочитаем не вспоминать былого. Прошлое не стереть руками. Оно просто есть, но лучше о нём забыть. Наша жизнь шла неспешно, мы просто плыли по течению. Куда нас занесёт судьба, там мы и будем. И всё бы было хорошо, если только не…

   - Хао, беги! Спасайся!
   - Что? – Я не сразу понял, в чём собственно дело. Но когда до меня, наконец, дошло, было уже слишком поздно. Рен толкнул меня, и я упал в глубокий овраг, и лишь это спасло меня. Я услышал цокот копыт и голоса. Потом, мой друг упал на землю. К тому моменту, как я, наконец, вылез из оврага, размоченного сильным ливнем, что прошёл прошлой ночью, тех людей уже не было. Я увидел Рена, лежащего на земле. Его грудь пронзили три стрелы. Ещё одна попала ему в правую руку.
   - Рен! Нет! – Со всех ног спешил я к своему другу. Я почему-то был уверен, что он ещё жив. Я упал на колени рядом с ним, осмотрел его раны. Земля вокруг него, не способная впитать столько крови, уже стала красной. Я слышал его неровное дыхание, видел, как тяжело поднимается и опускается грудь, как с каждым вздохом вырывается хрип, и жизнь по крупинке покидает тело юноши. Я боялся смотреть ему в глаза, но знал, что мне придётся это сделать. Эти раны оказались смертельными. Мой друг умирал. А я не мог ничего сделать! – Рен! Прошу тебя, не умирай! Не оставляй меня одного! – Я взял его за руку и тут же побледнел: его рука была совсем холодной. Попытки согреть его ничего не дали. Мне никак не удавалось остановить кровотечение. Снова и снова  никакого результата. А время неумолимо бежало вперёд, унося за собой надежду. Когда Рена начала колотить крупная дрожь, я осмелился взглянуть ему в лицо. В тот же миг слёзы покатились по моим щекам. Его глаза…его, когда-то живые, выразительные, прекрасные глаза потускнели. Этот взгляд, которым он смотрел в вечернее небо, пугал и доставлял жуткую боль. Я больше не мог сдерживать слёз и обнял своего товарища и разрыдался.
   - Нет! Не оставляй меня! Не оставляй меня одного! Слышишь? Я не хотел этого! Я не хотел, чтобы ты умер! Тогда, на поляне, под ивой, я пожелал твоей смерти. Да, я хотел этого…но я был не прав! Прости меня! Слышишь?! Ты не знаешь, как нужен мне! Не покидай меня…Рен…не умирай… - Горячие слёзы падали на холодную грудь и смешивались с сочащимися из глубоких ран тонкими струйками алой крови. А мёртвый взгляд жёлто-зелёных глаз был устремлён ввысь, в ночное небо, туда, откуда безразличным, холодным блеском сияли такие далёкие звёзды. Казалось, что Рен просто уснул, и с наступлением нового дня мы снова отправимся путешествовать по новому миру. Но, как я не старался, не мог разбудить юношу. И не было на всём свете такой силы, что могла бы пробудить его от вечного сна. Спи спокойно мой друг. Надеюсь тебе сниться чудесный сон…