« Жизнь после смерти » - воспоминания убийцы…Часть вторая
«Жизнь оборачивается. Проповедую устами своими непорочными и чтить обязуюсь память об убитых и родных, их кровь пролилась на мои томные руки, и ибо я собрал ее и к алтарю преподнес на суд Господний, отдаюсь тебе о мой создатель…»
« Перевод с родного языка, в колонках играет «Lilum» »
Дни шли и шли неподвластно времени…Подошел самый роковой из них для жизни безвестного убийцы…
Как незаметно прошли дни, когда алая кровь полностью устлала его мощные руки, затянув окончательно тонкую кожную эпидерму…Эта кровь изваянием осела на эти руки, совсем не желая отстраняться от их рельефного покрова…
Старые, довольно ветхие стены, с которых незаметно спадала издавна красивая мозаика…Сухая фреска, аккуратно расписанная на них, придавала архаичному храму неподдельную оригинальность и незаменимость…Колокола, что так давно не ведали своего громогласного звона, медленно становились памятниками ввиду скопившейся на них комьями пыли…
Огромная библиотека в просторном и забытом зале с дорогими книгами, обшитыми кожей и бархатом. Источники различных знаний стали за столь короткий срок потрепанными и рваными, страницы немного пожелтели и испачкались гарью, обгорели заостренными краями. Корка была истерзана и сложно было определить чем же…Чернила угольного цвета размазали ровные строчки, создавая непонятные очертания и рисунки…Большинство латинских книг разбросали по зеркальному полу, который отражал необыкновенно красивый потолок этого храма, буквально усыпанный различными искусными архитектурными творениями века. Лишь эта часть была нетронута, поэтому она и сохранила свою по-настоящему уникальную и неповторимую красоту. Залы были отделены друг от друга только полукруглыми проходами, но потолок все же у всех оставался общим…Величественные каменные колонны арками образовывали кресты .Сам храм по тогдашнему обыкновению был сконструирован из обычного камня, отличавшимся лишь поразительной росписью красками и витражами из цветных стекол в едва приметных окнах без наличников. Высокие врата, что «охраняли» вход в священную зону с запада, были обделаны заросшими тиной и плесенью каменными ангелами, символизирующими своеобразное «приветствие» каждому исповедавшемуся, попарно расположенных на одинаковом расстоянии от центра, в котором восседал такой же каменный крест…
В главном зале, у входа, в сопровождении двух то ли солдат, то ли чиновников, стоял изможденный, опустивший отчаянно голову, человек, видимо уже несколько дней не ведавший ни пищи, ни питья, в грязных тряпках и лохмотьях…
Люди…очень много людей отвращено глядели в его сторону, отстраняясь на как можно большее расстояние, будто от чумного или заразного…Мужчины, женщины, дети – все желали ему лишь одного – смерти…Геройски - прямо в лицо или нагло - прямо с тыла…Прославленный, а точнее «славившийся» дурной славой человек – убийца, на счету которого уже не мало чужих смертей…Какие отчужденные взгляды, полные горечи, злости, ненависти, отстраненные взоры, настойчиво выжигающие огромную дыру в опустошенной душе одинокого человека…Так чем он несчастен? Вина на его «мнимой» совести…Сколько сплетен, слухов о неизвестном убийце, осаждающим город уже очень-очень давно шли по народу…сколько крови, сколько слез, сколько боли…
Невозможно было ничего другого ожидать от грешника, совершившего непоправимые поступки…Ибо совершил, того и не исправить впредь и до конца…На суд Божий послан дух твой священный, грех тащащий, как ненужную обузу позади…
Мать его, что стояла в последнем ряду, лила девственные слезы…Для нее решение суда городского стало последним…В сердце кололо, но из-за слез эта боль заглушала большую…
Платок, что она держала в дрожащей правой худой руке, насквозь просочился влагой, что она, еле заметными каплями, стекала то на пол, то на ноги…Зеленые орлиные глаза сильно опухли, покраснели, словно раздосадовались и потеряли надежду, которая таким слабым огоньком горела у нее в сознании…
Даже после убийства внука мать убийцы не столько желала смерти убийцы, сколько своей собственной…только бы не видеть его мучений…
Мужчина шел меж двумя «живыми» рядами под опекой двух человек, державших его за штырь разорванного плаща, ускоряя темп ходьбы. Сколько пронеслось событий перед его карими глазами, так много туманных и непонятных, но везде он узнавал себя, везде он представал и везде являлся одним и тем же…А после – священник, к которому приближался все ближе и ближе, пока они не остановились, и тот не развернулся лицом:
- Убийца, - начал грубым басом служитель церковный, от голоса которого все в зале остолбенели, перестав шушукаться между собой, - я прочитал твою исповедальню, что сына ты родного жизни лишил, малого, своей плотью порожденного, что ты исповедуешься Богу, и на суд его встаешь с поднятым лицом! Я вынес тебе приговор, не опровергающий истину, что взирает над нами. Иже ты, убийца здешний, решился молитвой искупить свою вину, грехи, продолжив носить за собой тот тяжкий крест, как Боже, что нами всеми ведает, людьми и грешниками, то выношу тебе я приговор, отец церковный, что свята стать в храме нынешнем моему существу людскому, иному, имею право за твою судьбу ручаться, как подобает, как правосудие гласит всевышнее… неопровержимое ничем! Грех несешь ты за собой обузой, что тяготить будет тебя до конца дней, что не даст тебе покоя вопреки всем твоим желаньям, лишь тяжкие муки ведомы таким, как ты…- приостановился, - …убийцам черным! – громко воскликнул священник, что эхо несколько секунд отдавалось от стен. - Лишь чертям, что покушаются на наши жизни светлые, должен ты втыкать кинжал в сильную грудь, не сопротивляясь смерти! Нашим врагам! А ты – предатель, что идешь не той дорогой, ибо ты желаешь быть изгнанником, то не возвращайся, не примут тебя никто из нас! Или ты в ряды наших военных встать желаешь, чтобы убивать во благо миру, Бог дает нам шанс выжить, не погибнуть. Так что решай, иди на милость, говори, выдвигай протест или согласие…- закончил он, ожидая от «убийцы» простого на вид ответа.
Человек не знал что делать…Он не желал больше убивать, даже во имя мира этого города, он не желал становиться изгнанником этого города…Защищать, но кого? Он и так достаточно страдал из-за своих поступков…он должен за них поплатиться, почему же его просто не убьют?
Какая жажда прикончить этого священника отца за то, что он «убивает» ничего не повинных людей, вынося свои необоснованные вердикты...просто так…но на данный момент он это делает правильно…Человек действительно убийца…но многих изгоняют из города и страны навсегда, возьмут и казнят на главной площади, будут сжигать в пламени огня…Вот что можно назвать фальшей в его «святости»…
- Я не желаю становиться предателем во имя «блага» всего мира, - выдавливает убийца из последних сил, - я не желаю становиться предателем во «благо» этого мира, я желаю смерти, так дайте мне ее, как вы даете мнимым убийцам! Я не убивал никого, кроме своего сына!!! А я уже искупил эту вину! – заорал он.
- Какая дерзость! – выпалил тот в раздраженности, - мы даем тебе лучший выбор, так что выбирай, пока есть такая возможность!
- Неужели вы заимели немного совести! Ай…- выдохнул тот.
Один из солдат ударил убийцу сзади рукояткой кинжала, что тот, скручиваясь и стонав от боли, упал на колени.
- Ну, теперь? - ехидно спросил священник, - я жду…
- Смерти, ничего большего не желаю…- сиплым голосом ответил мужчина.
- Поверь, что другого такого шанса, у тебя не будет! Отвечай!
- На том свете я буду вспоминать вас, как коверкающего правду, того, кто за всю жизнь не сделал ничего благородного!
Снова удар, только мощный и по затылку…
- По закону высшие силы должны быть оповещены обо всем, что творится в городах, - договаривает убийца, насмехаясь.
- ЗАМОЛЧИ, исчадие ада!
Удар в солнечное сплетение, и человек отлетает на метр назад и затем, облокачиваясь о локти, фразирует, давясь кровью изо рта:
- Когда-нибудь убийца сменит за собой святым…
- ВСЕ! Уведите его за город и выкиньте в озеро! Смерть и изгнание, на том свете будешь вспоминать лишь то, как желал взять свои слова назад при жизни…Уведите его! – священник обернулся спиной, - Не забудьте кое-что, о чем знаете, все!
Два солдата грубо схватили его за руки и потащили на выход из зала.
- Жизнь после смерти недолга…- прошептал убийца.
Мать несколько раз выкрикнула «сын», захлебываясь ручьями соленых слез. Когда ее сын хотел сказать, что «все хорошо, не волнуйся, мама», его с всей-всей силой ударили по голове, что мужчина окончательно потерял сознание, а тонкая струя крови все продолжала стекать по губе и подбородку вниз…
В этот миг мать от испуга сжала в пальцах платок, выдавив из него всю влагу, которая вскоре оказалась огромной лужей на полу.
Распахнув глаза, словно ощутив его нестерпимую боль, женщина спряталась в уже сухом платке с лицом, рыдая в невозможности сдерживать окутывающие ее чувства…
Март 1997 года
и по-другому смотрю на вещи)
