Одним теплым сентябрьским днем по улицам Централа шла красивая женщина, закутанная в длинный черный плащ. Ее сопровождал элегантный брюнет в военной форме. Оба были погружены в раздумья, и казалось, совершенно оторвались от реальности. Внезапно, даже не поднимая взгляда на свою спутницу, мужчина сказал:
- Ласто, этот плащ тебе не идёт – и снова умолк.
- С каких это пор тебя интересует моя одежда, Энви? – женщина скептически посмотрела на гомункула. Тот, пожалуй, выглядел несколько растерянным.
- Не знаю… в последнее время я часто произношу какую-нибудь неожиданную, странную даже для себя вещь, а затем долго думаю над этим… - Энви пожал плечами и ускорил шаг.
Вообще-то прогуляться они вышли вместе с Глаттони, но прожорливый гомункул так достал обоих своими беспрерывными вопросами: «Можно я съем ту молодую девушку?», что в результате Ласто велела ему пойти и заняться чем угодно, хоть поеданием столбов во всем Аместрисс, только исчезнуть с глаз ее. Верность толстяка вкупе с той особой интонацией, которую Похоть умела придавать своему голосу, сделали свое дело, и уже минут пятнадцать Ласто и Энви шли вдвоем.
Установившееся  молчание нарушила Похоть.
- Люди так глупы… Посмотри, Энви – ради какой-нибудь мелочи вроде этого – женщина махнула рукой в сторону стоявшего на обочине ларька с мороженым – они способны и унижаться, и вымаливать, и трудиться, добившись своего, ликовать, а потерпев поражение, расстраиваются так, как будто только что потеряли все, что у них было. Когда же дело доходит до действительно важных вещей, они тушуются и забиваются в свои норки, надеясь, что их не заметят…
- Ты права – Зависть кивнул, но в его глазах замелькали озорные искорки. Он снова посмотрел на ларек, а затем решительно бросился в сторону домов и за какую-то секунду исчез из поля зрения Похоти. Пока та растерянно крутила головой и пыталась понять, что же этому беспокойному гомункулу пришло в голову на этот раз, Энви уже успел вернуться, причем в том же облике. В руках он сжимал чей-то кошелек.
- Энви, что за… - изумлению Ласт не было предела. Парень тем временем шагнул к ларьку, и, растолкав очередь, подошел к несколько ошарашенной продавщице.
- Дайте два. Любых. – Через пару минут он уже стоял возле Ласто и протягивал ей мороженое, на котором большими буквами было написано «Сливки с карамелью»
- И зачем мне это надо? – обозрев подношение, спросила Похоть.
- Понятия не имею. Но все равно держи.
Через некоторое время,  когда к ним присоединился Глаттони, все трое гомункулов вернулись домой. Там их сразу отловил «Отец», отправивший всю тройку выяснять насчет некоей «бесценной жертвы», якобы появившейся в одном из пригородов Централа. Слух оказался ложью, в результате чего гомункулы вернулись ни с чем. Разумеется, провал операции не мог благотворно повлиять на настроение «Отца»…
Уже много позже, когда ночь утвердила свои права, а на мрачном небосклоне появились звезды, водящие хоровод с луной, Ласто лежала на земле и глядела в небо. Она размышляла о том, что все они, гомункулы, являются прислужниками «Отца», притом. работая на него, не имеют не малейшей надежды получить взамен хоть что-либо более-менее ценное… В такие минуты Похоти казалось, что она понимает Гридо. Такие мысли граничили с кощунством, но не успела женщина прогнать их, как немедленно появились другие, еще более глупые…
Их сегодняшняя… или уже вчерашняя? прогулка с Энви… Вдвоем прошлись по улицам, поговорили немного, да еще и этот эпизод с мороженым… честное слово, услышь об этом какой-нибудь человек, он бы назвал эту прогулку свиданием! Впрочем, людская глупость и беспомощность известны, но все же это забавно…
И тут внутренний голос тихо спросил: «Что забавно? Что тебя настолько тянет к Энви, что ты готова сравнивать вашу встречу с этим глупым людским понятием? Или что у людей, у этих низших существ, есть что-то, желанное тебе настолько, что ты позволяешь себе думать об этом, хоть и сама называешь эти мысли глупыми?»
Ласто тряхнула головой. Что за бред! Что с ней творится, в конце концов?! А во всем виноват этот чертов Энви! Идея-то этой проклятой прогулки принадлежала ему!   
Словно в ответ на ее мысли, кто-то появился из темноты и молча уселся рядом с ней. Женщина так же приняла сидячее положение, зло смотря в прекрасно знакомые темные глаза. Ну конечно, Зависть! Всегда появляется в самый неподходящий момент, чтоб его запечатали!
- Что, Энви, не спится? Совесть замучила?
- Не тебе говорить – хмыкнул гомункул, и оба умолкли. Энви чувствовал волну исходящей от Похоти злости, но ничего не говорил. В нем взыграло любопытство, но, пока он пытался понять, что же так взбесило женщину, мысли его свернули на недавнюю прогулку. В частности, на мороженое.
Оно было… вкусным. Да, так. Его было приятно касаться губами, проводить по нему языком, нежно снимать мягкий кусочек. По цвету оно, если исключить карамельные шарики, было белоснежным. Как лист бумаги. Как первый снег. Как кожа Ласт.
Да, именно так. Последнее сравнение было самым точным. Чуть светящаяся в темноте, снежно-белая с легким кремовым отливом, кожа Похоти идеально соответствовала по цвету мороженному. А по вкусу?
И прежде чем Энви успел удивиться странной мысли или хотя бы подумать, что он, собственно, делает, его губы коснулись оголенной ключицы девушки. Разумеется. вкус был совсем иной, вот только… ничуть не менее приятный.
- Энви, что ты делаешь?! – наполовину возмущенно, наполовину растерянно крикнула Ласто и оттолкнула гомункула от себя. Причем с такой силой, что парень просто упал спиной на землю, а женщина упала сверху.
- Сливки – довольно глупо пояснил Зависть. Несколько секунд женщина смотрела на него, словно борясь с собой, затем неожиданно склонилась к нему. Длинные темные волосы закрыли его лицо, а затем ее губы нашли его.
Поцелуй длился несколько секунд, затем резко оборвался. Ласт смотрела на него с улыбкой, и он понял, что обнимает ее. Наконец Похоть тихо прошептала в ответ:
- Карамель…
Гомункулу не могу чувствовать ни нежность, ни любовь. Гомункулы не могут ослушаться «Отца». Гомункулы не могут…
Надоели! Надоели все эти «не могут», «Отец» с его приказами, само существование свое надоело! Но это «существование» еще можно превратить в Жизнь – Жизнь с большой буквы. Жадность ушел, чтобы найти что-то и для себя. Они – остались. И все-таки нашли вещь, которую люди считают дороже всего. И, может, они не так глупы?
Может, завтра днем против них ополчится весь мир. Может, уже в полдень они будут мертвы. Но это не важно. Гомункулы умеют ценить время. Сейчас у них есть целая ночь друг для друга.
И целое утро, чтобы сходить и купить мороженое.

Ау, отзывы пожалуйста! И фанфики!