*
Снова кошмар. Где-то внутри себя понимаю, что я не наяву, но не могу вырваться, только проваливаюсь все глубже. Незнакомая улица, завывающий ветер, я один, и меня преследуют. И в то же время я не уверен, что мне не кажется, что все это не игра воображения. Я сначала иду, то и дело оглядываясь, потом уже бегу, не решаясь обернуться, и знаю, что все равно не спастись, потому что нигде нет места, где я был бы в безопасности.
Передо мной возникает дверь, но я точно знаю, что не могу войти - мама не узнает во мне Рицку. Угроза за спиной и впереди, идти некуда. Скрыться негде. Я ухожу от крыльца, ресницы смерзаются на ветру, мешают видеть.
Дома с темными окнами, нигде ни человека. Меня настигают… Кому и зачем я нужен? В горле острый комок страха, ноги отказываются идти. «Нелюбимый!» - окликает позади искаженный, усиленный неизвестно откуда взявшимся эхом голос. Я вскрикиваю, спотыкаюсь и падаю, обледенелый асфальт дергается к лицу…
И меня ловят уверенные руки. Ты обнимаешь меня, смыкаешь за моей спиной полы своего распахнутого пальто. Я хватаюсь за тебя изо всех сил, и больше ничего нет: ни погони, ни ветра, ни ужаса. Только теплая темнота и твои руки.

Распахиваю глаза. Сердце бухает в груди.

Я не решился будить тебя, чтобы расстелить постель. Почистил зубы, переоделся в пижаму и забрался к тебе под плед. Ты даже не шевельнулся, пока я вытягивал из-под покрывала свою подушку и выключал торшер. Я послушал, как ты мерно дышишь, и незаметно уснул.
С чего всякая гадость снится под утро? Хорошо хоть не вскочил с криком, как в прошлый раз. Раньше подобного не бывало, не знаю, откуда теперь берется.
Я ёжусь, успокаиваясь. Наверное, кошмар кончился потому, что я во сне заполз тебе под руку. И теперь ты меня обнимаешь. Кажется, даже положение не сменил с вечера. Я на секунду прислоняюсь к тебе лбом, снова закрываю глаза. То, что было вчера… что это было? Почему? С кем ты говорил?
Меня снова передергивает, и ты прижимаешь меня крепче. Наверное, если бы ты месяц назад узнал, что вот так меня тискаешь во сне… Ты же не переносил, чтобы я тебя касался. Но я тебе не рассказывал, и сейчас не рассказываю.
Поворачиваюсь на другой бок, спиной к тебе. Память о пронизывающем ветре и живых тенях из кошмара отпускает.

Ты придвигаешься ближе. Твоя рука скользит по моему локтю, по животу… Соби… Ты ведь спишь, да?..
Ты коротко вздыхаешь. Я осторожно кладу ладонь поверх твоей. Удерживаешь так крепко, что не вырваться, но я и не хочу. Потому что ты горячий, как печка, и дыхание у тебя уже не ровное.
Ты чуть слышно стонешь, когда я задеваю тебя, шевельнувшись, и меня до кончиков пальцев пробирает мурашками. Ох, Соби… я же точно не усну теперь… Ты дышишь по-прежнему тихо, но часто-часто. Что тебе снится?
- Рицка…

Твой шепот заставляет меня замереть. Я? Ты видишь во сне меня? Я тут.
Ты просил вчера не покидать тебя… Машинально прижимаюсь плотнее. Ты вдруг вздрагиваешь всем телом - а потом застываешь.

- Рицка? - по-прежнему шепотом, но уже не во сне. Сделать вид, что не слышу?
- М?
- Ты не спишь?
У тебя встревоженный голос. И ты пытаешься отстраниться. Как сто раз раньше. Я удерживаю твою ладонь, а ты осторожно высвобождаешь ее.
- Куда ты? - спрашиваю сонно.
- Рицка, - начинаешь ты. Я не даю тебе продолжить.
- Куда ты? - повторяю уже решительнее. Ты вздыхаешь и расслабляешься:
- Никуда. Если хочешь, я останусь.
Соби… когда ты перестанешь так… безнадежный ты.
- Угу, - я прижимаюсь обратно. Ты не протестуешь, но я теперь твоего дыхания не слышу. Упираюсь затылком тебе в грудь, и ты ласково гладишь меня по боку. Соби… я же не…
Хорошо, что еще совсем темно.
- Соби, - голос не слушается, срывается на шепот, - обними меня как было.
Ты медлишь. Почему ты такой упрямый!
- Рицка… - ты ничего не добавляешь и возвращаешь ладонь на мой живот.
- Мне опять кошмар приснился, - сообщаю тихо. - Только кончился необычно.
- Как? - у тебя ровный, только чуть хрипловатый голос. - Расскажи.
- Сон как прошлый. Только теперь я добрался до безопасного места.
- Вот как? - ты осторожно переводишь дыхание, но не отстраняешься. Прихватываешь губами прядь моих волос, дышишь мне в затылок. - Ты смог изменить сновидение? - спрашиваешь очень спокойно.
- Нет. Оно само. В самом конце… был ты. Я до тебя добежал. И ты меня защитил.
Ты легко целуешь меня за кошачьим ухом:
- Что ж, хотя бы этот сон правильно кончился.
- В первый раз, - соглашаюсь я, устраиваюсь удобнее и пару раз ворочаюсь. У тебя вырывается короткий вздох. Соби, я, по-твоему, совсем дурак? Не понимаю?..
Я шевелюсь еще раз.
- Рицка, - просишь ты, снова убирая руку, а я ее опять перехватываю и возвращаю. - Рицка, прошу тебя…
Я прячу лицо в подушку.
- О чем? - выходит глухо.
- Я обещал защищать тебя… а не представлять для тебя опасность или неприятности.
- Опасность или неприятности - это я для тебя, - хмыкаю я. - Хочешь уйти? Ну и иди тогда!
- Нет, но…
- Никаких но! - я приподнимаюсь. - Какие от тебя могут быть неприятности? Ты что?
- Я живой, Рицка, - полушепотом говоришь ты. Я до боли хмурюсь:
- Зачем ты так?
- Как? - в твоем голосе появляется удивление.
- Объясняешь, что живой… Будто я не знаю…
- Как раз знаешь… - ты бережно гладишь меня по плечу. - Прости меня. Я не уйду.
Я отчаянно мотаю головой:
- Ты придурок, Соби!
- Я это уже слышал, - кажется, ты улыбаешься.
Я переворачиваюсь, смотрю на тебя в темноте. И правда улыбаешься, только губа прикушена. Я касаюсь твоего рта пальцем - ты тут же ловишь его губами, касаешься кончиком языка. Прикосновение отдается… так, что я вспыхиваю. Ты внимательно смотришь на меня, потом бережно толкаешь в плечо, роняя на спину, и склоняешься сверху. Я обхватываю тебя за шею.
- Ты… так меня вчера напугал, - сообщаю тебе в ухо.
Ты вздрагиваешь, наверное, щекотно от моего дыхания:
- Все уже в порядке. Не бойся. Иди сюда.
Я отстраняюсь, ловлю твой взгляд. Ты отводишь глаза. Я тяну тебя на себя, заставляю лечь, опираясь на локти. Ты прерывисто дышишь, но не возражаешь. Целуешь меня, жадно вдыхаешь воздух около моей шеи… Ох…
Я провожу руками по твоей спине, докуда дотягиваюсь. Я помню, она вся в шрамах, но сквозь тунику не чувствуется.
- Рицка, - ты опускаешь лоб мне на плечо.
Я снова провожу ладонями - теперь уже снизу вверх, тебя буквально встряхивает от этого. И меня почему-то тоже.
- Рицка, - ты сжимаешь меня еще крепче.
- Ты обещал… не уходить, - напоминаю я шепотом. Кажется, с ума сейчас сойду.
Ты киваешь, не поднимая головы:
- Я помню.
Я бы не узнал твой голос. Он какой-то беспомощный.
Ты аккуратно переносишь вес на правую руку, а левой ведешь по мне вниз. И кладешь ладонь… туда, где мне хочется.
- Соби!
Твоя рука заползает под резинку штанов, забирает меня всего…
- Соби!..

Ты меня целуешь, пока я не успокаиваюсь. А потом ложишься рядом, глядя в потолок.

Я поднимаюсь на локте - внутри все дрожит, но не от страха.
У тебя нет бинтов, первый раз.
Я осторожно провожу носом по твоему горлу.
- Рицка, - ты впиваешься пальцами мне в плечи. Оттолкнешь? Я дышу тебе в шею, в ямку между ключицами. Губы задевают полосы рубцов. Их почти не видно сейчас, словно и нет, но наощупь…
- Рицка, - повторяешь ты, откидывая голову. Трусь об тебя щекой, принюхиваюсь, как ты недавно. Мне нравится, как ты пахнешь.
Ты не останавливаешь меня, только обнимаешь совсем железной хваткой. Я забираюсь пальцами в твои волосы, прихватываю зубами ухо - чуть-чуть, но у тебя вырывается стон, как от боли. Не такой, как вчерашняя, а другой.
- Соби? - я отстраняюсь. Ты не отпускаешь меня:
- Что?
- Тебе плохо?
- Нет, - ты качаешь головой, но как-то неубедительно.
Я не могу решиться и сказать тебе. Не могу сделать то, что уже не раз себе представлял. Знаешь как щеки горели… Не могу, и все тут. Но…
- Ты бы ушел, если бы я не сказал?
Ты закрываешь глаза:
- Это тебя беспокоит?
- Ага, - я киваю, - очень.
- Почему? - ты приподнимаешь бровь.
- Потому что это неправильно! - я ударяю кулаком по постели. Ты удивленно смотришь на меня:
- Неправильно? Что именно?
- Что все для меня! - я даже повышаю голос до нормального. - Что мне сделать, чтобы… Чтобы ты…
Слова кончаются.
- Чтобы я? - ты хмуришься. - Чтобы я - что, Рицка?
- Ничего, - я отодвигаюсь и отворачиваюсь.
Ты терпеливо вздыхаешь:
- Скажи, чего ты хочешь. Я это сделаю.
- Забудь, - советую я мрачно.
- Нет, - ты пытаешься меня повернуть. Я упираюсь, хотя это довольно трудно - одна твоя рука у меня под головой, вторая на талии. - Рицка… Я не понимаю тебя.
- И не поймешь, - сообщаю я еще мрачнее. - Я не хочу так, Соби! И не хочу, чтобы ты...
- Рицка, я не могу не чувствовать, - возражаешь ты тихо, но твердо. - И я всего лишь стремлюсь избавить тебя от…
- Да я не об этом! Может, я не хочу, чтобы ты меня избавлял!
Это вырывается со злости, не иначе. Наступает тишина.
Ты очень долго молчишь. Я успеваю несколько раз проклясть себя за болтливость. А потом говоришь странным голосом:
- Если так… прикажи.
Я пытаюсь уползти из твоих рук. Ты, наверное, совсем ненормальный. Как можно - это приказывать?! Но ты держишь крепко.
- Зачем? Если не хочешь, зачем?! Тогда не надо!!
Ты привлекаешь меня ближе, укрываешь.
- Это не так, Рицка.
У меня обрывается дыхание.
- Соби… ты…
- Я тебя люблю, - ты привлекаешь меня к себе, как во сне, - и хочу быть с тобой. Я просто думаю, что…
- Сейчас напомню кому-то про возраст согласия, - перебиваю я сипло. - Тебе вредно все время думать, Соби! Ты меня замучил своими мыслями!
- Прости, - ты касаешься губами моего виска. - Уснешь?
Я тебя сейчас придушу.
Прижимаюсь к тебе спиной. Ты будто цепенеешь - но не отодвигаешься. Решившись, вытягиваю руку назад и нахожу твое запястье - ты не противишься, только пытаешься перехватить мои пальцы. Я не даюсь и опускаю твою ладонь… тебе… туда, куда ты всегда кладешь мне.
У тебя вырывается какой-то слабый горловой звук, а потом ты говоришь так тихо, что я почти не слышу:
- Рицка, это уж слишком.
Я замираю неподвижно. Ты глубоко вздыхаешь и добавляешь:
- Ты… не обнимешь меня?
Я рывком поворачиваюсь на постели, сминая покрывало, и цепляюсь за тебя. Ты прижимаешь меня той рукой, на которой я лежал.
- Соби…
Ты почти неслышно стонешь, напрягаешься, как струна, даже вибрируешь, по-моему. У меня глаза зажмурены, крепко-крепко, и я тебя правда сейчас задушу - так сильно удерживаю…

…Ты долго-долго выдыхаешь и целуешь меня в шею. Потом устраиваешься так, чтобы я не видел твоего лица. Я утыкаюсь подбородком тебе в макушку.

- Днем поедем в Одайбу, - предлагаешь минут десять спустя.
- Не-а, - я качаю головой, ты не видишь, но должен чувствовать. - Дома останемся.
- Почему? - ты пытаешься приподняться, я не даю.
- Потому что тебе вчера плохо было. И дома найдем, чем заняться.
- Но со мной все уже нормально, - ты чуть слышно усмехаешься, - разве ты сам не знаешь?
- Знаю, что дома будешь сидеть, - упрямо возражаю я. - И не вредничай, Соби!
- Слушаюсь, - твои плечи расслабляются. - Но если передумаешь, скажи.
- Спи уже, - я легко дергаю тебя за волосы.
- Сплю, - ты еще раз касаешься губами моей шеи.
И действительно засыпаешь.

Ты опускаешь ресницы. Я знаю, что ты скажешь. «Спасибо, Рицка». В очередной раз.

- Я люблю тебя, Рицка, - говоришь ты спокойно. - Если бы они посмели… что-нибудь с тобой сделать, я убил бы их, не раздумывая.
Меня жаром обдает от твоих слов. Ты все понял. Конечно, ты все понял.
Ты пересаживаешься на бортик ванны, нагибаешься и осторожно касаешься моих губ:
- Отдохни.
Закрываю глаза и обнимаю тебя. Надо будет потом посушить твой джемпер.
- Читай, - вздыхаю, когда мы перестаем целоваться. - Потом я вылезу и будем ужинать. Ладно?
- Разумеется, - ты заново устраиваешься на стульчике, раскрываешь «Анатомию». - И пить чай. У нас еще остались крекеры.

*
- Ты считаешь, что очень заметно? - Кио ерошит волосы, они у него уже как у дикобраза в разные стороны торчат. - Может, он не увидит?
- Кио, если это вижу я, полагаешь, не заметит один из наших главных преподавателей? Объяснишь огрехи манерой писать? Воля твоя. Я бы не стал рисковать. Если тебе снизят баллы за стиль, то сам понимаешь.
- Спасибо, Со-тян, умеешь утешить! - Кио сует в рот кончик кисточки и начинает его жевать. - И что мне делать? Я же не успею исправить за ночь!
- Почему? - ты пожимаешь плечами. - Здесь работы часов на пять, не больше.
- Потому что иначе завтра я отключусь прямо на экзамене! Ты, может, и способен бодрствовать сутками, но я должен выспаться!
- И что ты предлагаешь?
- Ничего! Я пришел спросить совета! Ты сам закончил или нет?
- Почти, - ты отнимаешь у Кио кисточку, - отдай. Она мне еще пригодится.
Он машинально выпускает погрызенный кончик:
- Как тебе удалось? У тебя же позавчера даже в карандаше сделано не было! Когда ты умудрился в тушь перевести?
- Минувшей ночью, - ты ставишь кисточку в углубление на подставке около мольберта. - Для меня сложнее сделать первый абрис. Доводка проще. Вот, взгляни.
Ты отходишь к стене и возвращаешься с большим рисунком в плотной картонной раме. Кио присвистывает, оценивая объем работы:
- Ты что, вообще не ложился? И сегодня не собираешься? Мне бы твою выносливость, Со-тян! Ты как машина, честное слово!
- Э, э, полегче на поворотах! - вмешиваюсь я. - Кио, ты про свои очки помнишь?
Он недоуменно приоткрывает рот:
- А причем тут мои очки?
Ты фыркаешь у него за спиной. Я кладу ладонь на лежащую на коленях книгу, чтобы не перелистывалась:
- Не обзывайся!
- Ой, Рицка, - Кио машет рукой, - нашел к чему придраться, честное слово! У нас экзамен завтра, проникнись и прочувствуй!
- Я уже проникся, - парирую я, - при ком, по-твоему, Соби занимается? Нечего тут наезжать!
- Да не наезжаю я! - Кио снова взлохмачивает волосы, - я пытаюсь убедить его мне помочь!
- Ах, вон оно что, - чуть насмешливо тянешь ты, - тогда стоит формулировать четче, Кио. Если ты не забыл, у меня тоже еще осталась незавершенная работа.
- Да у тебя девяносто процентов выполнено! Со-тян!
- Что?
- Ты же все равно сегодня спать не будешь, а? Может, хоть глянешь?
- С чего ты взял, что я не буду спать? - ты отставляешь свой рисунок обратно к стене. - Перед экзаменами полагается высыпаться.
- Угу, - откликаюсь я, не отрываясь от чтения. Сам удивляюсь, как тебя без приказа удалось в этом убедить.
Кио снимает и начинает протирать очки:
- Знаешь, Рицка, за три месяца, что ты здесь живешь, я перестал узнавать этот дом!
- Почти четыре, - поправляю я, переворачивая страницу. - Ну и что?
- Да ничего. Так просто. А я думал, это Соби следит за тем, чтобы ты школу не прогуливал!
- Чего-о? - я вскидываю глаза. - С какой стати мне ее прогуливать?
- Да не знаю, может, просыпаешь первые уроки…

Кио стушевывается, но, по-моему, не оттого, как я смотрю, а из-за твоего молчания. Он пожимает плечами и неловко улыбается:
- Ладно, вы что? Я же просто пошутил!
Я только хмыкаю и возвращаюсь к учебнику. Честное слово, при Кио читать невозможно. А я и так не очень понимаю тему «будущее время в прошедшем» в английском языке. Шинономе-сэнсей сказала, что я могу не записываться в кружок, но если у меня возникнет желание, то она даст мне хороший самоучитель. Я подумал и согласился, потому что ты говоришь по-английски, и в случае чего можно пристать к тебе с вопросами.
Но, видимо, языком можно заниматься только в тишине. А Кио и тишина несовместимы.
- Ты успеешь закончить, если поторопишься, - говоришь ты сдержанно. - Прости, но в этот раз я не смогу тебе помочь.
Ты его выгоняешь. Почти открыто. Я тяжело вздыхаю, но нельзя же лезть все время. Молчу.
- Рицка?
Я дергаю ушами, не глядя на тебя:
- А?
Ты обходишь Кио, садишься на кровать:
- Ты хотел что-то сказать?
Я прикусываю губу и киваю:
- Да. Давайте чаю попьем? У меня от английского уже в горле першит. Ты мне завтра эту тему объяснишь?
- Конечно, - ты дотрагиваешься до моей руки. - Какой тебе чай?
- Твой. Каркадэ.
- Хорошо.
Ты уходишь на кухню, а Кио так смотрит, что мне даже не по себе. Почему он за тобой не пошел? Я ежусь.
- Рицка, - Кио дожидается, чтобы я на него взглянул, - я бы дорого дал, чтобы оказаться на твоем месте. Хотя я тебе все равно благодарен. Ты из Со-тяна другого человека сделал.
- Хватит, - я закрываю учебник и спускаю ноги на пол. - Я не буду обсуждать с тобой Соби!
- Не обсуждай, - Кио невесело смеется. - Он тебя тоже никогда не обсуждает.

- Рицка, - доносится из кухни твой голос, - тебе класть лимон?
- Нет, - откликаюсь я. - Кисло же будет! Это извращение - красный чай с лимоном!
- Кому как, - ты звенишь чашками, и я киваю Кио:
- Пошли, что ли?
Он скребет в затылке:
- Пошли.

«Ты и правда вчера очень долго не ложился. Установил мольберт, чтобы он загораживал отодвинутый от кровати торшер, и рисовал. Я лежал и смотрел в полумраке на твое серьезное лицо. Видел, как ты закончил с карандашом, как начал переводить все в тушь, несколько раз недовольно вздохнув. Мне показалось, что не из-за работы. Я ждал, ждал, а когда на часах было три, не выдержал и спросил:
- Соби, ты вообще ложиться собираешься?
Ты даже вздрогнул от неожиданности, отступил со света, пытаясь разглядеть меня. После того, как несколько часов смотрел на белую бумагу, наверное, тебе не очень удалось.
- Рицка, почему ты проснулся? Плохой сон?
- Я еще и не засыпал, - сообщил я, садясь в постели. - Я тебя жду.
Ты растерянно моргнул пару раз - у меня глаза привыкли к сумраку, так что я заметил.
- Но тебе же в школу завтра! Почему ты мне не сказал?
- Потому что ты занят, - объяснил я. Как ребенку прямо. - Вот мне и интересно, я всю ночь на тебя буду смотреть? Или есть надежда?
Ты подошел, сел на самый краешек постели:
- Конечно, есть. Сейчас я лягу. Еще несколько минут, и все.
- Не закончил, - предположил я наудачу. Ты согласно кивнул:
- Нет, но у меня завтра целый день.
Спрашивается, зачем тогда сейчас торчать у мольберта, вертелось у меня на языке, но я сдержался. Ты быстро отставил к окну все рисовальные принадлежности, вернул на место торшер, выключил его и ушел в ванную. Потом вернулся. Я подвинулся, и ты осторожно лег - так, чтобы не задевать меня. Я, честно говоря, не понял. Мне казалось, что после субботней ночи… Я уставился на тебя, зная, что ты это почувствуешь.
Ты молчал довольно долго, потом вздохнул:
- Что такое, Рицка? Отчего ты не засыпаешь?
- А ты?
- Я думаю.
Замечательный ответ.
- Я тоже!
Ты повернулся:
- О чем, если не секрет?
- А ты о чем?
Ты фыркнул:
- Рицка, отвечать вопросом на вопрос невежливо.
- А мне все равно! - я приподнялся на локте. - Ты вообще ложиться не хотел! Тебе… после того, как меня…
- Ты с ума сошел, - ты тут же сгреб меня, обнял так, что я задохнулся, прижался губами к виску. - Рицка, как ты мог допустить такую глупую мысль?
Я попытался вырваться, хотя очень не хотелось:
- Как-как! Ты так себя ведешь!
Ты тихо рассмеялся:
- Я тоже опасался, что тебе будет неприятно.
Я даже задохнулся от возмущения:
- Объясни-ка!
Ты не ответил, только сжал меня еще крепче. Я честно боролся, а потом устал и положил голову тебе на плечо:
- Это не у меня мысли глупые. Это у тебя кретинские.
- Ладно, - согласился ты, осторожно забираясь рукой под мою пижамную кофту. Я вздрогнул и вжался в тебя:
- Соби, имей в виду, тебе меня будить.
- Я поставил будильник, - твои губы скользнули по моей щеке, а рука доползла до места между лопатками - мне нравится, когда ты там меня гладишь. Я закрыл глаза:
- Учти, я ведь и ответить могу…
Ты на секунду замер. Я тоже. До сих пор я такого не говорил. А потом ты подышал мне на губы:
- Да, Рицка, - и накрыл их своими.

Ты никогда не раздеваешься. Не разрешаешь тебя касаться там, где любишь, я уже понял, что любишь, ласкать меня. Перехватываешь мою руку, целуешь в ладонь и кладешь себе на грудь. Я знаю, что это протест. Зато все остальное уже почти можно. Целоваться, притираться к тебе так, что стук сердца слышен, и еще… Ты сам ни за что не сделаешь этого при мне, я знаю. Я не пытаюсь говорить это словами - со стыда сгорю. Вместо этого беру твою руку - и веду ее вниз. И ты почти всегда шепчешь потом спасибо. Не могу думать, за что. Не представляю, почему.
А утром ты будишь меня в школу и смотришь, сильно ли я заспанный…»

- Вкусное печенье, - Кио берет еще один крекер. - Давно я эти взрывающиеся штучки не ел. Надо будет тоже взять. Где покупали?
- В «Токивадо», - вспоминаю я название магазина. - На Накамисэ-дори.
Кио недоверчиво уставляется на меня:
- Там же давка и сплошные туристы!
- И что с того? - возражаю я. - Зато рядом Асакуса Каннон.
- Да там тоже одни иностранцы! Его стоит посещать, когда нет никого!
- Если ты знаешь такое время суток, мы тебя с удовольствием выслушаем, - ты проверяешь количество чая в моей чашке и доливаешь еще. - Ночь не подходит.
- Догадываюсь, - Кио ненадолго задумывается. - Нет, не знаю. Может, есть дни, когда комплекс закрыт для туристов?
- Возможно, - ты поднимаешь бровь. - Но не сказал бы, что они нам сильно мешали, - твой взгляд вдруг делается отчужденным, ты плотно сжимаешь губы.
Смотрю на Кио: он, кажется, не заметил перемены и продолжает разглядывать твою шею.
- Гм, - произносишь ты сухо, и он спохватывается:
- Со-тян, извини… Просто я, кажется, первый раз с нашего знакомства… Ты что, бинты снял?
Твоя рука, лежащая на столе, вздрагивает, словно ты хочешь закрыть горло, но ты не двигаешься:
- Да. Что в этом странного?

В итоге те задачки мы в самом деле вечером решили. И они мне показались легкими. А сегодня я опять смотрю на примеры, будто они по-арабски написаны. Время подходит к часу дня. Интересно, ты сдал уже? Проверяю телефон, на всякий случай. Смс-ок нет.
Если завалишь, то тебе поставят пересдачу. Только вот когда? Седьмого мы должны лететь в Саппоро. Мне туда очень хочется, чем дальше, тем сильнее.

Ты вчера весь день провел у мольберта, прерываясь только чтобы поесть. Обедать я тебя чуть ли не за руку отвел, вид у тебя был совершенно отсутствующий. Ты машинально сел, взял палочки и вдруг поглядел на меня:
- Рицка, спасибо. Когда я работаю, я увлекаюсь. Не знаю, что бы я делал без тебя.
- Голодал бы, - хмыкнул я скептически. Ты улыбнулся:
- Кажется, теперь мне это не грозит.
- Не кажется, а точно, - я уставился в тарелку, потому что твоя улыбка стала просто невозможной.
- Рицка, я тебя люблю.
- Угу, - промычал я, - приятного аппетита.
- Этой сессией я буду обязан тебе, - продолжил ты как ни в чем не бывало.
- Соби, сделай одолжение, поешь! - возмутился я, хотя уши потеплели. - Сессией ты будешь обязан своей голове и таланту! И хватит трепаться!
- Слушаюсь, - ты занялся пловом, кидая на меня время от времени изучающие взгляды. В итоге я съел меньше половины того, что себе положил, потому что боялся подавиться. И погнал тебя к мольберту.
Ты встал из-за стола, дождался, чтобы я встал тоже…
- Соби! - я уперся руками тебе в грудь, - тебе же некогда!
Ты посмотрел блестящими глазами:
- Я все успею, если ты тревожишься обо мне, Рицка. Обещаю.
И поцеловал меня. Так, что я обхватил тебя за плечи и потом уткнулся лицом в свитер. Ты прижал к себе мою голову и вздохнул. Я машинально потерся об тебя щекой:
- Чего ты?
- Ничего, - ты погладил мое кошачье ухо. - Все в порядке.
И не допытаться, о чем думаешь. Ну и ладно. Я отстранился:
- Иди работай.
- Иду, - ты дотронулся до моего плеча. - Спасибо за обед.
- А кто готовил-то, - пробормотал я тебе вслед. - Велико дело - положить в тарелки и разогреть…

В нагрудном кармане джинсовки вибрирует мобильник. Торопливо поднимаю руку и прошу у Шинономе-сэнсей разрешения выйти. Она кивает. Я выскакиваю в коридор. Ты долго вызываешь, знаешь, что у меня урок. Откидываю крышку:
- Соби, ну и?
- Все в порядке, - твой голос такой четкий, будто рядом стоишь - или мыслями обмениваемся. Я не теребил тебя с мысленной связью, чтобы не отвлекать, хотя несколько раз за последний час хотелось. - Можешь поздравить меня с успешным окончанием сессии, - продолжаешь ты весело, - почти высший балл и рекомендации к дальнейшей работе с указанием слабых мест. Плюс неделя каникул.
- Ура! - я взмахиваю сжатым кулаком. - Встретишь меня?
- Если позволишь, - я знаю, что ты улыбаешься.
- Не задавай глупых вопросов! Только у меня еще один урок.
- Хорошо, к половине третьего я подойду, - ты будто не слышишь моего замечания. Ничего, надо будет, повторю.
- Договорились, - я смотрю в школьное окно - на то место, где ты обычно меня ждешь. Там сейчас пусто. - Ладно, я пошел, у меня логика. Увидимся!
- Увидимся, Рицка.
Нажимаю отбой. Ты всегда ждешь, чтобы я сделал это первым.
Я сейчас смогу решить любую задачу. Надо только «абстрагироваться от примеров» и «рассмотреть ее отвлеченно».
Я смеюсь. Даже в воспоминании интонации - твои.

15.
Я просыпаюсь резко, как от толчка в плечо. Сердце колотится где-то у горла. Что случилось? Еще совсем темно, наверное, часов шесть, не больше.
Тебя рядом нет. И еще что-то не так.
Сажусь, опираясь на руку, и пытаюсь понять, в чем дело. Спустя несколько секунд до меня доходит, что на кухне горит свет: щель между сдвинутыми ширмами светлая. Ты вышел - и закрыл меня здесь? Куда? Зачем?
Я неудержимо зеваю - и обрываю зевок на середине. Потому что слышу звук открываемых замков. Первый, второй, цепочка. Я любой из них на слух узнаю.
Кто явился в такое время?

В прихожей раздаются шаги и твой негромкий голос:
- Входи. Откуда ты?
Ты говоришь спокойно, но я давно живу тут. Я различаю напряжение. И вошедший, видимо, тоже, потому что в ответ раздается смех. Странный, надтреснутый. И голос тоже надтреснутый, сиплый, срывающийся на кашель:
- С автобуса. Не ждал?
- Предполагал, - откликаешься ты ровно. - Идем на кухню, я заварю чай.
- А ты все тот же, - снова неприятный смех, - если с тобой рядом бомба взорвется, в лице не поменяешься. А, Соби?
- Ты знаешь, что нет.
Шаги удаляются на кухню, но слышно не хуже. Звук отодвигаемого табурета, щелчок зажигалки…
- Садись, что, так и будешь стоять?
Что-то в этих интонациях кажется знакомым. Очень знакомым, не пойму, что именно.
- Позволь хоть посмотреть на тебя, - это ты. - Не думал, что еще когда-нибудь увидимся.
- Судьба переменчива.
- Да, верно.
Могу поклясться, что у тебя сейчас на лице читается столько же, сколько у статуи Будды.
- Ладно, покончим с лирикой, - властно распоряжается гость. - Объясни, какого дьявола тут делает Рицка!
Я вздрагиваю. При чем тут я? Откуда про меня известно?
- Он здесь живет. Будешь пить чай?
- Соби, твою мать, не уходи в сторону! Я зашел домой, пришлось проторчать вечер и всю ночь. И обнаружил, что Рицка там появляется очень редко и с моим лучшим другом! С каких пор мы стали лучшими друзьями, не подскажешь?

Я кусаю мякоть ладони, понимаю, когда чуть не прокусываю руку. Нет. Нет. Нет!! Это невозможно!

- Вероятно, со времен Семи Лун, - ты звякаешь чашками. - Пожалуйста, не шуми. Ты его разбудишь. Или это входит в твои планы?
- К чертям Семь Лун! Не желаю вспоминать. Я тебе расскажу, где был - оценишь!
- Полагаешь, я смогу?
В твоем тоне проскальзывает ирония. Это, наверное, не только я различаю. Раздается удар - кулаком по столу? - и голос, в котором я отказываюсь… отказываюсь узнавать… - произносит:
- Полагаю, ты должен мне подчиняться! Что, мое отсутствие сказалось на твоем интеллекте?
- Пожалуйста, не шуми, - повторяешь ты все так же тихо. - Ты разбудишь Рицку. Ему в школу, он должен выспаться.
- Так иди и устрой, чтобы он не проснулся! Я пока не хочу с ним встречаться. Или ты растерял свои таланты?
- Не надо.
- Я сказал, пойди проверь, что он спит! И усыпи! Часа на два! Я приказываю, живо!

Твои приближающиеся шаги. Я падаю ничком в подушку. Хочется закричать, выбежать на кухню босиком… И чтобы ты разбудил меня: «Это только сон, Рицка. Не надо бояться».
Ты раздвигаешь ширмы, входишь внутрь. Ты усыпил маму… тогда… и не можешь ослушаться его приказов… Меня трясет, сейчас заметишь.
Ты стоишь надо мной, часто дышишь - а потом выходишь и снова сдвигаешь ширмы.
Я сажусь, бессмысленно глядя на полоску света между ними, сейчас она чуть шире. Ты ничего не сделал. Ничего…

- Ну вот, теперь поговорим нормально, - раздается с кухни. - Так я не понял, что он тут делает?
- Живет.
Чего тебе стоит твоё спокойствие?
- В каком смысле? Ты что, поимел его? Прибил на стену трофейные ушки?
В голосе угроза.
Я отказываюсь принимать это. Этого не может быть. Я же обрадовался бы, будь это правдой - а я чувствую только ужас.
- Сэймэй, это чересчур, - возражаешь ты. - За кого ты меня принимаешь? Ему только тринадцать!
- Отдаю тебе должное, - хмыкает он. - Если ты захочешь, затащишь в постель кого угодно!
- Ты мне льстишь.
- С чего бы? Раньше я в подобном замечен не был. Собственно говоря, я пришел сообщить, что забираю тебя обратно.
- Куда именно? - интересуешься ты безразлично.
- Себе. И не прикидывайся, ты прекрасно меня понял!
- Сэймэй, - тянешь ты почти ласково, и вот сейчас я точно закричу. Кусаю одеяло. - Ты сам велел мне перейти к Рицке. Создал настолько мастерскую иллюзию смерти, что даже я до недавних пор ничего не подозревал. А теперь, воскреснув из мертвых, ты хочешь получить меня назад? Ты не думаешь, что просишь невозможного?
- Ты стал излишне разговорчив! - на кухне что-то падает.
- Прошу тебя, не пинай мою мебель.
- Заглохни, Соби! Если забыл, так я напомню, что ты мой - и возражения тебе не полагаются! Кстати, у меня есть пара вопросов. Ответь-ка для начала.
- Я слушаю.
- «Хозяин»!
Тишина в ответ. Я сползаю с кровати и осторожно расширяю щель между ширмами. Нет, вас там не видно.
- Соби, не заставляй меня сердиться! И назови как положено!
- Извини, я не могу.
- Что-о?..
- Ты хочешь от пятиминутной беседы слишком многого. Не ты ли приказал мне называть хозяином Рицку?
- До моего возвращения!
- Я не знал, что ты вернешься. Отпусти, пожалуйста, волосы - мне больно.
- И что? - хмыканье. - Ты забыл, как бывает больно! Не серди меня, а то напомню! Что, не веришь?
- Ну отчего же, - вздох. - Верю.
- Тогда почему ты не связался со мной после того, как увидел Нисея?
- Кого?
- Не изображай идиота! Ты прекрасно понял, что это мой новый Боец!
- Ах, ты о том парне. Мы с ним не представлялись друг другу. Я не знал его имени.
- А то, что он назвал твое, тебя не насторожило? Теряешь нюх, Соби! Не пудри мне мозги - след связи ты должен был ощутить!
- Я и ощутил, - когда ты так говоришь, ты обычно пожимаешь плечами. - Но не поверил. Решил, что почудилось. Инсценировка собственной смерти… Ладно я, но Рицка? Даже для тебя это было слишком.
- В каком смысле «даже»? - с расстановкой произносит он.
- В прямом. Он любит тебя - и очень страдал после твоей мнимой гибели. Шутка вышла жестокой, Сэймэй.
- Да кто ты, чтобы читать мне мораль! - рявкает он. - Если бы я не инсценировал убийство, меня бы грохнули на самом деле! Я расскажу, ты поймешь!
- Уверен, что мне стоит это знать?
- Соби, не забывайся! Я, конечно, соскучился по тебе - но не настолько!
- А насколько?
Любопытство в твоем тоне заставляет меня съежиться. Ты… ты… тоже по нему скучал?..
- Скоро узнаешь, если хорошо усыпил малыша, - с издевкой произносит он. - Голову на отсечение, у тебя никого не было!
- Сэймэй, зачем я тебе? - ты не отвечаешь на это предположение. - У тебя есть новый Боец. Меня ты передал Рицке. Что ты хочешь?
- А я скучаю по тебе, Соби, - сиплый голос срывается на хрип. - Может, в разлуке я понял, как мне тебя недостает!
Твой тихий смех в наступившем молчании действует как-то странно. Я забываю даже дрожать, а на кухне раздается только шумное - очень уж шумное - дыхание. И снова твой голос:
- Ты же знаешь, что я не позволю.
- Отпусти руку, сволочь!
- Разумеется. Только не нужно драться.
- Я займусь твоим воспитанием, - обещает он, потом снова щелкает зажигалка - раз, другой. - Черт, кончилась. Дай мне прикурить!
- Вот, возьми мою.
- Я сказал, дай мне прикурить!
- Ты и правда скучал, - ровно откликаешься ты. - И у тебя по-прежнему самые дорогие сигареты.
Щелчок зажигалки.
- Помнишь, да? - голос внезапно меняется, в нем появляются мягкие нотки. И вот сейчас я его узнаю. Несмотря на срывы и хрипы. Глаза щиплет, но некогда. Я изо всех сил слушаю.
- Конечно, помню. Сэймэй, слежка за Рицкой - твоя работа?
- Ты всегда неплохо соображал. А сигареты я теперь могу хоть с золотым фильтром курить, - кажется, он улыбается. Точно, даже смеется. - Представляешь, я же раскопал на прошлом курсе, что такое Семь Лун и зачем мы им все нужны. Выяснил, что школа не одна, их по миру десятка полтора наберется! И в Азии, и в Европе есть. Семь Лун вовсе не супер, так только, сэнсеи пальцы гнут. Я больше полугода был в Торнадо, в Китае, когда меня тут решили убрать…
- За что? - у тебя голос становится ниже.
- За то, что выяснил уйму интересного. Не перебивай. Так вот, там меня оценили получше, чем здесь! А за сведения, которыми я поделился, мне, во-первых, заплатили, во-вторых, обсудили с Семью Лунами мою неприкосновенность. Так что я теперь вроде как парламентер по обмену учебным опытом!
- Насколько я знаю, у твоего положения несколько иное название, - отзываешься ты спокойно.
- Это какое же?
- Я никогда не уважал ренегатов, Сэймэй.
Твои слова припечатывают, как пощечина. Я ничего не слышу - совсем ничего. Потом он заговаривает:
- Ты пожалеешь, что так меня назвал. Я выбрал жизнь. Ты предпочел бы мою смерть?
- Я долго считал твою смерть свершившимся фактом. И не слишком хотел жить сам. Однако даже смерть лучше бесчестья.
- Ты, самурай гребаный! Мне не нужны твои оценки! Соберешь манатки и поедешь со мной в Торнадо, понял? У тебя неделя, чтобы расплеваться с университетом!
- А как же Нисей?
- Он сам оттуда, отправится с нами.
- У него очень чистый японский.
- Да он и не китаец. Из семьи эмигрантов. Мне его на время дали, пока тебя не верну. Так что рассветет - приступай к сборам. А я в Семь Лун наведаюсь.
- Я не поеду с тобой, Сэймэй.
Долгое молчание.
- Повтори, что ты сказал?
- Я с тобой не поеду.
- Соби!.. - в его голосе какое-то змеиное шипение. - Ты соображаешь, что несёшь?
- Разумеется, - ты вздыхаешь. - Разве я когда-нибудь высказывался, не подумав?
- Ты не имеешь права не подчиниться! - он повышает голос, в нем ярость и - да, теперь я знаю, как он приказывал. Я никогда не слышал от своего брата такого тона.
- Ты же видишь, что не можешь меня принудить. У меня другая Жертва.
- Оставь эту сказку для Рицки! Ты мой - и никуда от этого не денешься! И, кстати, ты божился, что меня любишь!
- Я пережил свое чувство, если тебе так важно это знать, - ты продолжаешь все так же негромко, но он приходит в окончательное бешенство:
- Ты на что намекаешь? На кого? Что он значит по сравнению со мной! Что ты значишь, ты же рядом с ним ни на что не годен!
- Когда ты оставлял меня Рицке, взяв слово молчать, ты считал иначе.
У тебя такой голос, словно тебе больно. Тебе больно, Соби?! Что вы там делаете? Я стискиваю кулаки. Нельзя выходить, теперь уже нельзя. Это твой разговор - я чувствую.
- Я должен был дать тебе какую-то уверенность, ты же без меня ничего не мог!
- Ты для этого неплохо потрудился.
- Заткнись! Ты поедешь в Торнадо. И я тебе напомню, кто твой настоящий хозяин!
Ты фыркаешь:
- Сэймэй, ты все такой же. Приятно видеть, что ты не меняешься. Только голос. Что произошло?
- Нож, - отвечает он глухо. - Предполагалось, что я не выживу. Голосовые связки пострадали. Но разговариваю же!
- О да. Вполне.
- Ладно, - он подходит к выходу с кухни, на освещенный прямоугольник пола ложится тень. - Я зайду вечером. Отчитаешься, что успел.
- Я не поеду в Торнадо, Сэймэй, - повторяешь ты терпеливо.
Тень исчезает - он возвращается назад:
- Ты мне надоел!
- Возможно, и к лучшему. Пожалуйста, не испепеляй меня взглядом.
- А вот ты изменился, Соби, - с угрозой произносит он. - И какова причина, по которой ты предпочитаешь Рицку?
- Боюсь, что ты не поймешь. Пожалуйста, будь осторожен. Ты знаешь - наша школа не любит предателей.
- Не твоя забота! Последний раз добром предлагаю, Соби! Будешь нарываться - по-другому попрошу!
- Как хочешь. Я Боец твоего брата и им останусь. Извини. Ты сам хотел, чтобы я полюбил его.
- Но… - похоже, он не находится с ответом. А потом в голосе слышится такая ненависть, что впору плакать от страха. Но у меня почему-то наоборот просыхают ресницы. - Полюбил? Ты точно урод, Соби. Он же мелкий!
- Я уже сказал - не думаю, что ты способен понять это. Между прочим, мне показалось, что твой новый Боец увлечен тобой. Почему ты не хочешь оставить его себе?
- Потому что привык пользоваться лучшим!
- Ты несправедлив. У Нисея огромный потенциал, могу заверить тебя как профессионал.
- Да пошел ты со своими заверениями, Соби! Если не хочешь по-хорошему, посмотрим, как запоешь, когда я выставлю его против тебя!
Тяжкий вздох. И его злорадное:
- Что тогда будешь делать?
- То, что прикажет Рицка. Я подчинюсь его решению.
- Рицка?! Да Рицка-то здесь с какого боку! Ты сможешь сражаться против меня? Против Имени?
- Я все могу. Нет того, что я не в силах был бы выполнить по его приказу.
- Ну так он от тебя откажется, когда меня увидит! Он же добрый, не допустит, чтобы ты меня покалечил. Если, конечно, у тебя поджилки раньше не затрясутся!
- Будет то, что прикажет Рицка.
- А если он прикажет тебе упасть и сдохнуть на месте?
Не знаю, что ты делаешь, но он, видимо, бьет кулаком в стену: звук похож.
- Не верю! Не может быть!
- Я никогда тебя не обманывал, - у тебя усталый, но по-прежнему твердый голос.
- Что ты рассказал ему? - с внезапным подозрением.
- Все, что мог о Системе, Бойцах и Жертвах. Все, что не затрагивало напрямую твои запреты.
- Ну ты и мерзавец, Соби!
- Я? - пауза. - Возможно. Но решенного не перерешивают. Я больше не принадлежу тебе. И не подчиняюсь твоим нынешним приказам.
- Ты пожалеешь! - он стремительно выходит в коридор, я успеваю разглядеть только силуэт в чем-то темном. Вы останавливаетесь у двери - ты идешь не торопясь и очень прямо.
- Сэймэй…
- Ну?
- Пощади Рицку, - просишь ты. Просишь впервые за все время. - Он любит тебя. Он твой брат.
- Мой. Вот именно - мой! И ты неуместен между нами, Соби! Он выберет меня, а ты еще покаешься, что не сделал сегодня того же! Увидимся - и скорее, чем ты думаешь! Следующий вызов будет от Нисея!
- Я приму его.
- Ты пожалеешь!
Дверь хлопает, по железной лестнице торопливо сбегают шаги. Я утыкаюсь лицом в колени. Ты возвращаешься на кухню, гасишь свет и, кажется, куришь. Я сейчас встану. Сейчас лягу обратно. Да, прямо сейчас…

*
Когда я открываю глаза, в комнате светло. Я по-прежнему лежу на твоем плече и обнимаю тебя. Ты, кажется, не шевельнулся после того, как пообещал, что никуда не денешься. И не спишь, потому что как только я моргаю, твои руки привлекают меня ближе.
Ты молчишь. Я тоже. Да и что сказать? Вздыхаю и осторожно ворочаюсь: вся левая сторона тела занемела от неподвижности. Устраиваюсь по-прежнему близко, отодвинуться просто… просто страшно. События утра наваливаются сразу все, но сейчас случившееся выглядит серьезнее. Мне становится холодно. Машинально прижимаюсь крепче.
- Все в порядке, Рицка, - ты гладишь меня по спине, - я здесь.
- У тебя плечо затекло, наверное, - голос хриплый и низкий, будто простуженный. Я откашливаюсь.
- Нет. Ты легкий.
Ты говоришь тихо и очень ровно. Это успокаивает. Почти как твоя ладонь у меня на боку. Я поднимаю и несколько раз сгибаю-разгибаю правую руку. Потом снова кладу ее тебе на грудь, чувствуя, как покалывает мышцы.
- Ты спал вообще?
- Немножко. Тебе снился скверный сон?
Я передергиваю плечами:
- Не помню. А что?
- Ты звал меня, - ты запускаешь пальцы мне в волосы.
- Мм, - я зеваю и потягиваюсь, - может быть. Но все равно не помню. Наверное, дозвался.
Ты целуешь меня между кошачьими ушами:
- Рицка…
- Ты не спал, - говорю вместо ответа. - Ни минуты, да?
- Спал, - ты задумчиво чертишь кончиками пальцев узоры на моей шее. - И выспался. А вот ты нет.
- Все равно времени уже много, - я поворачиваюсь, чтобы поглядеть тебе в лицо. У тебя под глазами темные круги, но взгляд спокойный.
- Тебе нужно куда-то идти? - осведомляешься ты невозмутимо. Но напрягаешься.
- А сам меня еще в школу гнал, - я хмыкаю. - К Кацуко-сан, к шести.
- Я не гнал тебя в школу, - возражаешь ты на полном серьезе. - А до шести еще долго.
- Это шутка была, Соби, - я закрываю глаза. - Сколько на часах вообще?
- Половина одиннадцатого.
- Всего-навсего? - я думал, как минимум полдень.
- Ты рано проснулся. Подремли еще. - И добавляешь, упреждая мой вопрос: - Я тоже могу не вставать.
Я вздыхаю и киваю.
Наверное, от моего дыхания щекотно, потому что ты чуть заметно ежишься. Ты по-прежнему без пижамной рубашки - в самом деле никуда от меня не отлучался. Прижимаю ладонь, не очень понимая, что делаю, провожу по твоей груди к плечу. Ты обнимаешь меня сильнее:
- Спи, Рицка. Спи.

Ты прав, я знаю - Кацуко-сан тоже считает, что во сне мозг может найти решение любой задачи, справиться с любой проблемой. Но то, что случилось сегодня, во сне не распутать. Я не могу расслабиться, чтобы снова отключиться. В голову упорно лезут мысли.
Сэймэй жив… Жив. Когда он исчез, мой мир второй раз перевернулся вверх тормашками. Сперва потеря памяти, потом его смерть. А теперь третий раз будет, кажется.
Он защищал меня от мамы, он лечил мои ссадины.
Он оставил мне тебя. Как телохранителя. Как свою вещь.
Он обещал, что всегда будет меня любить, любого. А сегодня не захотел со мной встречаться. Наверное, думал, что ты это скроешь. Почему? Сюрприз готовит? Или вообще не собирается сообщать мне, что жив?
Диск… Диск, который я сломал об компьютерный стол. Что, если он вспомнит про него, решит найти? Тогда ты выяснишь, что я в курсе такого, о чем ты никогда не расскажешь. Хотя кто тебя знает. Про вырезанное Имя ты же заговорил. Я еле успел тебя остановить.
Сэймэй писал, что не хочет, чтобы я попал в Семь Лун и обошел его. Он думает, что это возможно?
Он за мной следил. Зачем?! Это-то зачем?
Если он тебя вызовет… Значит, выйдет против меня? Нисей против тебя, а мы - Жертва против Жертвы? Он уверен, что я не справлюсь. Уверен, что ты не сумеешь биться против него. Да я и сам сомневаюсь, что получится.
Он мой брат. Ты утром сказал, что если я прикажу, не причинишь ему вреда. А если прикажу сражаться, ты это сделаешь. Ты и ему это изложил. Интересно, какое у Сэймэя было лицо.

Я хмыкаю, вслух, все равно ты знаешь, что я не сплю. Ты же тоже о нем думаешь.

Ты сказал, что он меня любит. А мне вот кажется, Соби, что тебя он любит больше. Поэтому и пришел сюда. Ох, черт. Вчера-то он дома был. Если мама его видела… Что с ней стало?!
Он по-прежнему считает тебя своим. И хочет забрать. Хочет тебя у меня отнять.
Я изо всех сил тебя обнимаю. Ты слегка встряхиваешь меня за плечо:
- Рицка?
- Соби… - начинаю я глухо, - если ты выйдешь против него… Как думаешь, мы выдержим?
Ты долго молчишь, потом медленно произносишь:
- Если ты мне прикажешь.
Как ты можешь говорить об этом так отрешенно? Не понимаю.
- Он же наверняка подготовится, - я должен предупредить. Должен. - Вы ведь были лучшими. Значит, он знает твои слабые места!
- При Сэймэе у меня не было слабых мест.

Я застываю. Ну да, верно. А теперь есть. У меня нет подготовки, нет опыта. Я тебя подставлю.
И тебя убьют. Потому что я не сумею командовать - на таком поединке. Даже если у нас теперь общее Имя…

- Рицка, что такое? - ты тянешь меня за прядь волос. - О чем ты думаешь?
- О том, что… может, тебе проще вернуться, Соби.
Все. Озвучил.
Теперь замираешь ты. Нет, не замираешь. Каменеешь. И переспрашиваешь шепотом:
- Что?
- Безопаснее было бы вернуться к нему, - с усилием повторяю я.
Ты не отвечаешь. Наверное, обдумываешь мои слова. А потом глубоко вздыхаешь:
- Ты этого не хочешь.
Я молчу. Долго.
- Это приказ, Рицка?
Ненавижу такой твой голос.
- Я исполню его, если ты хочешь, - добавляешь ты безжизненно. - Только ответь.
- Я… я не выдержу, если он тебя убьет! - вырывается у меня отчаянно.
- Нисею не под силу меня убить, - ты всматриваешься в меня. - И ты не хочешь, чтобы я возвращался к Возлюбленному.
Первый раз так его при мне называешь. Отворачиваюсь.
Ты дотрагиваешься до моей макушки:
- Что ж, если тебе так будет проще… - и делаешь попытку встать. Я удерживаю тебя:
- Соби, ты все слышал, что я сказал? Или как всегда - только худшее?
Ты хмуришься:
- Рицка?
- Я просто боюсь, - цежу я сквозь зубы. - Если с тобой что-нибудь случится… А ты!..
- Иди сюда, - ты обхватываешь ладонями мои плечи и поднимаешь меня. Смотришь в глаза: - Рицка, твоя формулировка была расплывчатой. Поэтому я понял так, как услышал.
- Нет, ты просто не слушал, - я опираюсь руками по обе стороны подушки. - Пусти, я лягу назад!
- Я исхожу из здравого смысла, а он не всегда приятен, - я устраиваюсь снова, и ты гладишь меня по спине. - Твои слова были вполне логичны.
- К черту такую логику! - я снова вскидываю голову, но ты продолжаешь:
- Пока ты спал, я кое-что обдумал. Если вызов приму только я, то с последствиями тоже буду иметь дело я один. Если же ты выйдешь на дуэль вместе со мной, ты выступишь против брата. Поэтому…
- Ага, и тебя угрохают в одиночку! - обрываю я. - Гениальное решение. Напомнить, что я об этом думаю?
Ты усмехаешься:
- Не надо.
- Тогда не говори ерунды, Соби! Одного я тебя не пущу. И даже не думай, что я не услышу! Лучше скажи, если что-нибудь… произойдет… Чем тебе помочь!
Ты совершенно неожиданно улыбаешься:
- Рицка, когда ты со мной, меня нельзя победить.
- Ну да, конечно! При незнании теории и исключительно боевой практике!
- Такой вариант выигрышней обратного. Поверь, я совершенно серьезен.
- Соби, не уводи разговор! Я хочу закрыть тему! Насовсем!
Ты умолкаешь и внимательно смотришь на меня. Набираю в грудь побольше воздуха:
- Объясни, почему ты ждешь, что я от тебя откажусь! Даже если Сэймэй жив… я же тут!
- Прости, - в твоем голосе такая горечь, что и мне горько.
- Не за что. Запомни, что этого не будет, и всё, - я пристально гляжу тебе в лицо.
Ты прижимаешь меня к себе:
- Я постараюсь. Даю слово.
- И помни!
- Но я бы очень хотел избавить тебя от принятия решения, - говоришь ты, подумав. - Это несправедливо - взваливать ответственность такого рода на тебя.
- Да, расскажи, как лишил меня детства, - добавляю я в тон. Ты невольно фыркаешь:
- Рицка, недосып сказывается на тебе повышенной вредностью.
- Это у меня переходный возраст, - парирую я.
- Возраст переходный, но ум… - ты проводишь пальцем по шерстке на моих кошачьих ушах.
- Не подмазывайся, - я пару раз дергаю ими, потом перестаю. Ладно, тереби.
- Ты напрасно опасаешься, - начинаешь ты после паузы. - Наверное, я неточно выразился. Я сказал, что у меня не было слабых мест, когда я был с Сэймэем, не потому, что их не было в самом деле. Просто он их не знает. Он не пытался понять меня… как ты.
У меня теплеют щеки. Заметил, да? А я-то надеялся.
- Рицка, - странный у тебя тон. Я даже хмурюсь:
- А?
- Нет, ничего, - ты возвращаешься к разглаживанию моих ушей.
- Нет уж, договаривай!
Ты опускаешь ресницы. Вид у тебя смущенный. Так. В чем дело?
- Соби?
- Ничего, - ты улыбаешься. - В самом деле.
Повозившись, я отвожу от шеи твои волосы, чтобы не придавить, и облокачиваюсь на подушку. Ты смотришь снизу вверх, все еще меня обнимая. Кажется, мы сегодня не расцепимся.
- Признавайся! - требую я, отбрасывая с твоего лба длинную челку.
- Я тебя люблю, - сообщаешь ты тут же.
- Да не в этом! А о чем думал!
Ты делаешь непроницаемое лицо:
- Ни о чем.
- Угу, - я морщу нос, - считай, я поверил.
Ты смотришь мне в глаза:
- А что, нет?
- Представь себе, - я сосредоточенно обвожу пальцем твои скулы. - Когда ты врешь, это заметно.
- Никогда не подозревал, - бормочешь ты, пытаясь спрятать улыбку. Мне нравится, когда она настоящая.

А он требует, чтобы ты вернулся! Наклоняюсь, раньше, чем додумаю, и целую тебя.

Ты отвечаешь. Сразу же. Ты это хотел?
Одна ладонь ложится мне на затылок, другой ты проводишь мне по плечам - и вдруг опрокидываешь. Оказываешься сверху, не отпуская мои губы. Мои руки скользят по твоей спине, по паутине рубцов. Ты вздрагиваешь, но не отстраняешься. Торопливо исследую пальцами горячую кожу, сжимаю твои плечи, зарываюсь в волосы. Ты не отталкиваешь меня, целуешь в щеки, в уши, в шею:
- Рицка…
Обхватываю ладонями твое лицо, так ты любишь делать, поднимаю твою голову. Ты смотришь мне в глаза и снова целуешь.
Как жарко…
Расстегиваешь мою пижаму и прижимаешься ко мне, первый раз - кожа к коже. Не могу удержаться, трусь о тебя всем телом. Ты еле слышно стонешь и просишь:
- Рицка… перестань…
Я молча мотаю головой. Ты высвобождаешься, покрываешь меня поцелуями, ты меня уже, наверное, наизусть выучил, только сейчас не ночь, светло, а мне все равно. Не представляю, как спал сегодня рядом - и не хотел ничего.
Ты просовываешь одну руку мне под поясницу, приподнимаешь, стягивая резинку пижамных штанов, и…
Нет, я к этому никогда не привыкну… Шарю руками по постели, ты перехватываешь их, сжимаешь мои запястья…
Ни за что не откажусь от тебя. Не смогу.

Ты поднимаешь голову. Еще и губы облизываешь! Чуть не до слез краснею, и как только ты отпускаешь мои руки, протягиваю их к тебе:
- Соби…
Ты ложишься в мое объятие, закрываешь глаза. Тихо и часто дышишь. Я знаю, что ты не дашься, но…
Рукой, которая у тебя под шеей, удерживаю тебя, а свободной скольжу по твоему боку. Ты останавливаешь меня. Взглядом. Ох, Соби… Глажу тебя по руке, которой меня обнимаешь. Осторожно нахожу твои пальцы, переплетаю со своими. Ты прячешь лицо, дышишь мне в шею, но не возражаешь. Снимаю твою ладонь со своего бедра, опускаю между нами… Ты вжимаешься лбом в мое плечо…
Как он мог - что он сделал, чтобы наложить такой запрет?! Ты неконтролируемо вздрагиваешь, прижимаясь ко мне:
- Рицка… - Мое имя на выдохе, его так только ты произносишь. От шепота мне хочется выгнуться и почему-то застонать.

Ну и пусть я умею меньше, чем он. Зато ты мне веришь… Это важнее.
Зажмуриваюсь, вслушиваюсь в твое сбитое дыхание. Тебе со мной нравится же?..

Бездумно глажу тебя по затылку, расчесываю пальцами волосы, а ты постепенно успокаиваешься. Потом нашариваю отброшенное одеяло, укрываю нас. Ты, кажется, улыбаешься, мне не видно:
- Есть по меньшей мере пара качеств, которыми ты наделен больше чем кто-либо, Рицка.
- Это какие? - я расправляю одеяло за твоей спиной, - привстань, я подушку подтащу.
Ты послушно приподнимаешься и ждешь, пока я дотянусь до изголовья, потом говоришь:
- Искренность и убедительность.
Я хмыкаю. Откуда такой вывод?
- Ничего сложного тут нет, Соби, - я ложусь так, чтобы тебе было, чем дышать. - Если хочешь, я тебя научу.

*
Меня будит настойчивый звонок мобильника. Минуты две уже пиликает. Я разлепляю глаза.
Ты крепко спишь, даже ресницы не вздрагивают. Осторожно выползаю из-под твоей руки, перелезаю через тебя и иду к своей куртке. Хорошо, что телефон хотя бы во внутреннем кармане, не так громко. Вынимаю его, открываю.
- Рицка?
- Яёи, - я тру рукой глаза, - привет.
- Ты не был в школе, у тебя что-то случилось?
Точно, надо было позвонить утром, соврать что-нибудь.
- Нет, все в порядке. Простыл чуть-чуть, - у меня спросонок голос сиплый, так что вполне убедительно. - Завтра приду.
Яёи кому-то пересказывает мой ответ, потом говорит:
- Юйко спрашивает, тебя навестить?
Нет, только не сегодня.
- Не надо, - я оглядываюсь. Ты проснулся и садишься в постели, глядя на меня. - Я завтра точно появлюсь. Все нормально.
- Ну ладно. Тебе домашние сказать?
- Да, давай, - я дохожу до стола, нахожу лист бумаги и ручку. Он диктует задания и прощается:
- Всё тогда?
- Ага, спасибо. Увидимся.
Яёи нажимает отбой. Я захлопываю телефон и от души потягиваюсь.
- Выспался? - ты тоже встаешь и начинаешь заправлять постель.
- Ага. Доброе утро, - я смотрю тебе в спину, - а ты?
- Я тоже, - ты оборачиваешься и улыбаешься, кажется, чуть смущенно. - Вообще-то уже три часа.
- А у нас утро, - пожимаю я плечами. - Во сколько встали, во столько и утро!
- Хорошо, я же не возражаю, - ты берешь со стула дневную одежду. - Сейчас будем завтракать.
- Я не хочу, - при мысли о еде меня почему-то почти мутит.
- Рицка, - ты подходишь, останавливаешься напротив. - Произошедшее - не повод лишаться аппетита. Ты же не хочешь прийти к Кацуко-сэнсей с урчащим желудком?
- Да я правда не голоден!
- Ладно, тогда оставишь то, что не съешь, на тарелке. Согласен?
С тобой только спорить. Я вздыхаю:
- Согласен, куда ж деваться, - и направляюсь за своей одеждой.
- Если ты против… - начинаешь ты.
Я резко оборачиваюсь:
- Слушай! Хватит со мной так разговаривать! Хватит!.. Я…
Ты делаешь шаг ко мне, обнимаешь - молча, сильно.
- И не вздумай извиняться, - говорю, уткнувшись тебе в грудь. - Иди умываться.
- Иду, - ты целуешь меня в край кошачьего уха. - Я недолго.
Ты скрываешься в ванной.
Ты ему сказал, что он не может тебя принудить… А сейчас с тобой что?

- Я провожу тебя к Кацуко-сан? - ты наливаешь в пиалу соевый соус. Я жду, пока поставишь пластиковый бутылек на стол, беру его сам:
- И что станешь делать, пока я там сидеть буду? На улице торчать?
- В квартале от остановки есть большой книжный супермаркет, - ты отщипываешь кусочек отбивной, - я давно хотел по нему побродить. Так как?
- Ну ладно тогда, - я опускаю глаза, - если тебе хочется, то поехали.
Ни за что не скажу, но мне спокойнее будет знать, что ты недалеко. Не потому что боюсь… Просто так.
После завтрака, который вообще-то обед, мы собираемся и выходим из дому.

16.
- Рицка-кун, что случилось? - Юйко трогает меня за локоть и встревоженно разглядывает. Я неопределенно пожимаю плечами, но она не отстает: - Вы с Соби-саном поссорились?
Я удивленно поворачиваюсь к ней:
- Нет. Просто настроение не очень, и все.
- А, понимаю, - она дергает висящий на шее шнурок с ключом от дома. - У меня тоже вчера было плохое настроение, Рицка-кун. Но потом, когда мама пришла домой и принесла мои любимые роллы, оно исправилось! Дать тебе попробовать? Я захватила в школу!
- Нет, - я подпираю кулаком щеку. - Не хочу.
- А что тогда сделать?
- Ничего, - я хмуро смотрю на доску. - Представь, что все нормально.
- Как это? - она растерянно хлопает длинными ресницами.
- Юйко-сан, - очень вовремя подходит Яёи, - Ми-тян купила мне следующий том той манги, которая тебе нравится, помнишь? Возьмешь почитать?
- Возьму, возьму! - Юйко хлопает в ладоши, а я встречаюсь с Яёи глазами. У него понимающий взгляд. Ну что они за меня взялись со вчерашнего дня, честное слово! Я отворачиваюсь. Хорошо, что звонок звенит. Еще пара уроков - и по домам. То есть все по домам, а мне еще кое-куда.
Сегодня пятница, мы собрались к маме. Вообще ты предложил вчера, но у меня не хватило духу. Очень стыдно было, но я сослался на то, что уроков много. Ты только сжал мое плечо: «Хорошо, Рицка, как хочешь». Я вспыхнул и сказал, что завтра. А завтра - сегодня.
Не представляю, как мы придем. Как там мама. Если он правда был дома, что с ней от его прихода стало? Правда, когда я в среду позвонил, она со мной нормально разговаривала, но я знаю, что это ничего не значит. Ты тоже сказал, что надо проверить. И что со мной сходишь.

…Я вытребовал, чтобы ты не провожал меня вчера в школу. И сегодня тоже. Сказал, что ничего не изменилось так, чтобы теперь вообще не расставаться. Не можешь же ты целый день у школы проторчать, охраняя меня! Правда, вид у тебя был такой, словно ты на это вполне согласен. Я показал тебе кулак: «Даже не вздумай». Ты вздохнул и согласился.
Я доехал до школы, просидел полтора урока, и мне пришло в голову, что, может быть, я здесь как раз в большей безопасности. А ты дома, и если тебя вызовут… Вдруг решишь все-таки не звать? Попробуешь еще раз меня без меня защитить…
Мне при этой мысли стало очень не по себе.
Звать мысленно я не стал - какой смысл, с тебя обещание надо брать, вцепившись покрепче, чтобы увильнуть не мог. Так что я только и пережидал уроки, чтобы поскорее закончились: ты бы меня встретил, и я добился от тебя слова, что не будешь рисковать в одиночку. Через десять минут на мобильник пришла смс-ка. Я прочел сообщение и хмыкнул, Шинономе-сэнсей даже сделала мне замечание.
«Рицка, перестань так громко думать. У меня все нормально. Я тебя встречу».
Замечательно. Я набил: «Решил все же читать мои мысли без связи?»
На перемене от тебя пришел ответ: «Нет, я просто чувствую твое настроение. Не беспокойся».
Пошутил, да? Не беспокоиться. Я захлопнул телефон, потом открыл снова и набрал: «Ладно, приезжай».

После звонка я одним из первых вышел в коридор и выглянул в окно. Тебя на месте не оказалось. У меня сердце в пятки бухнулось: ты же никогда не опаздывал, если обещал прийти! Закрыл глаза, сосчитал до трех, открыл снова. И увидел тебя, как всегда с сигаретой, стоящего спиной к школьным воротам. Будто из воздуха возник. Я отправился одеваться.
Ты как обычно протянул мне руку: «Рицка?». Я ее принял, и ты тут же незаметно погладил мои пальцы. У меня внутри что-то вздрогнуло. Я попытался отобрать ладонь. Ты не отдал, а Юйко поглядела с таким интересом, что вырываться стало себе дороже. Потом от расспросов не отделаться. Хотя почему они с Яёи до сих пор ни о чем не спрашивают, тоже странно. Наверное, считают, что нам можно ходить за руку, потому что мы друзья. Ага, друзья. Если это так называется.
Мы попрощались и пошли на остановку. Завернули за угол, и я решительно остановил тебя:
- Соби, ты как сюда добирался?
Ты выгнул бровь:
- На автобусе, конечно. Как иначе?
- Соби, - предупреждающе начал я, но ты только рассмеялся:
- Честное слово. Я перешнуровывал ботинок, поэтому ты не сразу меня заметил.
Я только рот открыл. Нельзя же постоянно отвечать на незаданные вопросы! Ты посмотрел, как я ищу слова, и объяснил:
- Я ощущаю твой взгляд, когда ты смотришь из окна. И знаю, если ты обо мне думаешь.
Ого. А я считал, это только я на тебя так ненормально реагирую… потому что мы теперь… ну, ближе стали.
- А раньше так же было? - спросил я для уточнения. Ты удивился:
- Нет.
- Тогда почему сейчас? - я почувствовал себя ужасно глупо. Ты покачал головой:
- Имя, Рицка. Твое Имя.
- Не мое, а наше! - поправил я полусердито. Ты сжал мои пальцы:
- Наше?
- Что ты как маленький! - я смутился и почти взаправду разозлился. - Будто у тебя нет ничего своего! Говоришь, что Имя - мое, ты - мой…
- Так и есть, - ты недоуменно нахмурился. - А что?
- А то, что Имя у нас общее и я тоже твой! - выпалил я и отвернулся. Ты так и не отпустил мою руку, и я ощутил, что ты вздрогнул:
- Спасибо, Рицка.
Я вздохнул. Ты положил свободную ладонь мне на плечо:
- Я этого не забуду.
- Уж постарайся! - я пытался говорить как можно увереннее. Ты обошел меня и опустился на корточки, поддернув пальто. Ты давно так не делал. Я отчаянно покраснел:
- Встань сейчас же! Нас увидят!
- Не увидят, - ты заглянул мне в глаза. - Я хочу на тебя посмотреть. Можно?
- Что, давно не видел? - я попробовал вырваться, но ты не дал, поймал мою вторую руку:
- Мне не надоедает смотреть на мою Жертву.
У тебя глаза были светлые и очень глубокие.
- Не майся дурью, Соби. Пошли уже! - я вздохнул. Вечно ты…
Ты перехватил меня за локти, притянул к себе. Я сопротивлялся, но ты все равно успел поцеловать. Меня будто обожгло, я оторвался:
- Быстро пошли, кому говорю!
Ты улыбнулся и выпрямился. Я взялся за твое запястье покрепче, порадовался, что коленки не дрожат, и мы отправились на остановку.

Вечером я стребовал с тебя слово, что ты позовешь, если я буду в школе, а ты ощутишь вызов. Ты непонятно поглядел и сказал:
- Да, Рицка. Обещаю.
- Честно? - уточнил я на всякий случай.
- Да. Сражение в одиночку может иметь для меня непредсказуемый результат. И, - ты прищурился, - мне не хочется потом иметь дело с твоим неудовольствием.
Я шумно выдохнул:
- Хочешь сказать, ты понял, что без меня опасно?
- Рицка, не обедняй мои интеллектуальные способности, - ты отвлекся от очередной зарисовки и выглянул из-за мольберта. - Конечно, я давно это понял.
- Какое счастье, - пробормотал я, прячась за учебником. А потом вник в услышанное. - Соби, ты что, знал, что это настолько трудно, и все равно предлагал, чтобы я не вмешивался?!
Ты промолчал. Я поднял голову:
- Я, между прочим, вопрос задал!
Ты задумчиво уставился в окно, за которым сгустились сумерки:
- Да.
Я сжал кулаки. Слез с постели, подошел к тебе, остановился в двух шагах и уставился в упор. Тебе, кажется, стало не очень уютно:
- Рицка, ну что ты. Мы же договорились. Я этого не сделаю.
- Вот именно, Соби! - я упер кулаки в бедра. - Иначе, честное слово, не знаю, что я сделаю!
- Я уже сказал: мне вовсе не хочется столкнуться с твоим неудовольствием, - ты согласно кивнул и провел кончиком деревянной кисточки по моему лбу: - Не сердись.
- Я не сержусь, - я почесал лоб, - а предупреждаю! Не ввязывайся!
- Не буду, - ты осторожно протянул мне руку. Я сжал ее:
- Ты мне живой нужен. И в случае чего я тебя с того света достану и всыплю! Мало не покажется!
Ты рассмеялся, отложил кисть и привлек меня ближе:
- Угрожаешь?
- Да, - сказал я уверенно. - Ты, конечно, старше, но… Если с тобой что-нибудь случится… я…
Голос почему-то упал до шепота. Ты нагнулся и бережно отвел с моего лба челку:
- Обещаю, пока нужен тебе - я уцелею.
- Тогда ты всегда будешь целым, - я уткнулся тебе в плечо. - Всегда.

… А теперь друзья спрашивают, почему я грустный. Но если объясню, они или в ужас придут, или расскажут кому-нибудь. Нет. Мы сами разберемся.

После звонка с последнего урока мы одеваемся, и я поспешно выхожу на улицу.
- Рицка-кун, - Юйко надевает перчатки, - а Нацуо-сан и Йоджи-сан тебя больше не встречают, да?
Яёи опускает ушки. Но я все равно не могу сказать, что Нацуо без Йоджи вообще ни разу не видел. Ты говорил, что ты тоже. Нет, пусть сами разбираются. Не буду лезть.
- Они, кажется, заняты переездом, - вспоминаю я. - Обещали, что позовут нас с Соби в гости, когда обустроят квартиру. А пока им некогда.
- Ой, как интересно! - Юйко оживляется. - Переезд! Они что, собираются жить вместе, да? И им родители разрешат?
- Они всегда вместе, - говорю я, не подумав. - Никогда не расстаются.
- Никогда-никогда? - разочарованно переспрашивает она. - Совсем?
- Совсем, - я кошусь на нее. - Им, по-моему, никто больше не нужен.
- Но вы же с ними дружите, - вступает Яёи. Он Нулей видел только у меня на дне рождения, но запомнил. - Ты и Соби-сан?
Дружим? Я пожимаю плечами:
- У нас просто есть общие интересы.
У Юйко поникает даже пушистый хвостик:
- Я поняла, Рицка-кун. Юйко поняла. Пока! До завтра!
Она срывается с места и убегает. Кажется, это первый раз, когда она с тобой не поздоровалась. Если вообще заметила. Я-то тебя вижу с момента, как мы вышли из школьного подъезда. И ты меня тоже. Я знаю, что ты за каждым моим шагом наблюдаешь. Меня это даже больше не раздражает.
- Юйко-сан… - тянет Яёи, глядя себе под ноги.
Я молчу. Нацуо сам ее тогда с нами в кафе позвал! А я не могу объяснить, что они пара! Даже если Юйко мой настоящий друг. Есть то, чего ей знать не надо.

Кажется, я начинаю понимать, почему ты мне поначалу ничего не рассказывал.

- Рицка, - ты затаптываешь очередной окурок. За последние три дня ты весь пропах дымом. В квартире не куришь, на балкон выходишь, но какая разница. - Как дела? Я окликнул Юйко-тян, но она меня, кажется, не услышала.
- Потом расскажу, - я смотрю на тебя, а ты успокаиваешься. Почему я раньше не чувствовал? Ах да. Ты же говорил. Имя… Значит, ты ощущаешь, что я тебе рад?
- Хорошо, - ты киваешь. - Яёи-тян, как дела?
- Спасибо, Соби-сан, - он понуро проходит мимо. - Все замечательно. До свидания. До завтра, Рицка.
- До завтра, - я недоумеваю. Да не настолько нравится Нацуо Юйко, чтобы он так расстраивался!
- Куда пойдем? - ты поправляешь на мне шапку и ждешь, что я скажу. Я с силой закрываю, потом открываю глаза:
- К маме. Мы вчера собирались. Ты не передумал?
- Конечно, нет, - ты пропускаешь меня на полшага вперед, - идем. - И добавляешь: - Все будет хорошо.

*
Я отпираю дверь, вытаскиваю из замка ключ. Ты отстраняешь меня и первым входишь в полутемную прихожую. Я настороженно прислушиваюсь. Тихо. Странно, время четвертый час, мама должна быть дома. И ее пальто висит на вешалке… Мы переглядываемся.
- Разувайся, - говорю я, сбрасывая ботинки. - Если мамы нет, подождем немножко.
- Хорошо, - ты расстегиваешь пальто.
Из гостиной доносится какой-то звук. Я автоматически подбираюсь. Мне даже в голову не пришло… А вдруг он здесь? Он же где-то остановился?! Ты опускаешь руку мне на затылок:
- Нет, Рицка. Это не Сэймэй. Я бы знал.
Да, верно. Я киваю, не оборачиваясь, и иду к комнате. Останавливаюсь у косяка, заглядываю внутрь.
Мама дома. Она сидит в своем любимом кресле и напряженно смотрит на меня. Я вздрагиваю, пячусь, встаю тебе на ногу, оступаюсь… Ты ловишь меня и обнимаешь за плечи.
- Добрый день, Аояги-сан, - говоришь вежливо и проходишь в комнату, как-то ухитрившись оставить меня за спиной. - Рицка хотел зайти в гости и пригласил меня составить ему компанию.
Мама не отвечает и по-прежнему сидит неподвижно. Мне не по себе под ее взглядом. Ты непринужденно улыбаешься - если бы я знал тебя меньше, я бы поверил твоей улыбке. Хорошо, что ты здесь. Только будь осторожен. Разве ты не замечаешь?
- Рицка, - произносит мама. Мне очень хочется оказаться как можно дальше отсюда. Исчезнуть. Ты встаешь около окна и внимательно наблюдаешь, скрестив на груди руки. - Ри-ицка… И вы думаете, я поверю? Сначала подменили одного ребенка, а теперь подсовываете двойника второго! Кто вы такие! Что вам от меня надо!
Мамино лицо искажается. Я задыхаюсь и не могу сдвинуться с места, а она продолжает:
- Ты не Рицка! Не Рицка! Ты только притворяешься им! И передай тем, кто тебя подослал, что Сэймэй умер! Так что с ним вы просчитались!!
- Мама, - я не знаю, что сказать. Я снова не готов. Она так давно не кричала, что я не ее сын… Мама вскакивает с кресла и хватает нож для разрезания бумаги:
- С меня хватит! Ты больше не придешь!
Хочу побежать, а ноги не слушаются. Сейчас мне опять достанется…
Но мама не приближается. Она кричит, но почему-то не подходит. Я не сразу понимаю, что ты удерживаешь ее, не давая вывернуться. И что-то говоришь, я не слышу, что, в самое ухо. Кажется, время остановилось.
- Это Рицка, Аояги-сан, - разбираю наконец твой мерный голос. - Вы не причините вреда Рицке. Это ваш сын. Это Рицка. Аояги-сан, вы понимаете меня?

Мама слабо, жалобно улыбается и опускает нож. Он падает на кресло.

Я наконец выдыхаю. Сердце колотится как сумасшедшее.
- Соби… - ты переводишь на меня непроницаемый взгляд. - Отпусти. Всё.
Ты оценивающе всматриваешься в мамины глаза, ты выше и сильнее, чем она. И отпускаешь. Мама трет запястья, неуверенно поводит правой рукой - наверное, ты ее заломил. И… будто видит нас:
- Рицка! Соби! Как удачно, что вы пришли! Обедать будете?
- Если вы пожелаете нас кормить, - ты вежливо склоняешь голову.
- Непременно пожелаю, - мама выходит из комнаты, потрепав меня по голове, и окликает с лестницы: - Мойте руки и за стол!

Ты на меня смотришь. Не надо. Не смотри.
Я отворачиваюсь, закрываю руками лицо. Слез нет, сил тоже. Если бы я все еще жил здесь, а тебя не было… Что бы со мной стало после прихода брата? И он… как он мог так поступить с мамой? Неужели нельзя было о ней подумать?!
- Рицка, - ты обнимаешь меня, привычно гладишь по спине. - Рицка, не надо. Все уже кончилось.
Мой голос от прижатых ко рту ладоней звучит глухо:
- Что ты ей еще сказал? Ты говорил о Сэймэе?
- Да, - твоя рука на секунду останавливается. - Я сказал, что ей приснилось его возвращение. За такое короткое время мне больше ничего не удалось придумать. На сегодня это сойдет, а дальше… дальше посмотрим.
Я вздыхаю и киваю. Если он придет к нам домой… К тебе и ко мне… У меня будет к Сэймэю несколько вопросов. Разных.
- Рицка, соберись, - ты легко тянешь меня за кошачье ухо. - У тебя получится. Ты же не хочешь сейчас сбежать? Мама уже погрела нам обед, я отсюда чувствую.
Я всхлипываю, ты наклоняешься и касаешься губами моей макушки:
- Хочешь уйти?
- Нет, - я прикладываю усилие и выпрямляюсь. - Мы останемся.
Ты улыбаешься - чуть-чуть. Вопросительно поднимаю брови: что?
- Тебя стоило ждать, Рицка.
Я хмыкаю:
- Ты идешь?
- Иду. Тем более что нас уже второй раз приглашают.

17.
Меня будит прикосновение к шее и твой голос:
- Рицка, пора вставать. Утро.
- Мм, - я зарываюсь лицом в подушку, - рано…
- Рицка, - ты обнимаешь меня за плечи и переворачиваешь на спину, - подъем. Ты не передумал?
После того, как весь вечер представлял себе поездку? Я со стоном тру руками глаза:
- Темно же еще совсем! Сколько времени?
- Без десяти шесть, - ты берешь мою левую руку, устраиваешь поверх одеяла и что-то делаешь. Я разлепляю ресницы: ты уже полностью одет и теперь закатываешь рукав джемпера. Зачем?..
Ты перебираешь мои пальцы, потом скользишь правой ладонью по линиям Имени - и соединяешь его со своим. Кожу немного покалывает, и я тут же просыпаюсь. Ты встречаешь мой взгляд и улыбаешься:
- Доброе утро.
Я смотрю на тебя, не поднимая головы от подушки:
- Здорово. Это и у меня может так получаться?
- Думаю, у тебя должно получаться лучше, - ты наклоняешься и целуешь меня в сгиб локтя. - Возможно, намного лучше.
- Потому что я Жертва? - я на секунду зажмуриваюсь, прогоняя мурашки, и сажусь, обхватывая руками колени.
- Моя Жертва, - твоя улыбка делается чуть напряженной.
- Твоя, твоя, успокойся, - я потягиваюсь и зеваю. - Соби, зачем ты меня так рано разбудил? Можно было еще спать и спать!
- У нас в восемь самолет, сейчас шесть. Пока соберемся и доедем, будет начало восьмого. Потом регистрация. Времени немного, - ты проводишь ладонями по моим бокам, - только-только укладываемся. Ты ведь против телепортации?
- Естественно, - я снова зеваю, - сколько можно правила нарушать. У нас и так проблем хватает.
- Не думай об этом, - ты запускаешь руку мне в волосы, отводишь их со лба и висков. - Нельзя постоянно ждать плохого.
- Это кто говорит? - я прищуриваюсь. Ты фыркаешь:
- Я, а что?
- Какой прогресс, - тяну я сонно. Ты улыбаешься и предупреждаешь:
- Рицка, время.
- Встал уже, - я в самом деле слезаю с кровати. - Только буду полдня вареный! - сообщаю с порога ванной.
- Не будешь, - откликаешься ты, заправляя постель, - в самолете выспишься.

Хорошо, что ты не заставляешь меня завтракать. После такой ранней побудки есть я точно не хочу. Мы собираемся, ты проверяешь билеты, деньги, документы. Кладешь все это во внутренний карман пальто. Без четверти семь выходим из дому и останавливаемся на краю тротуара. Ты смотришь на часы:
- Пять минут подождем.
- А что потом? - глаза упрямо закрываются.
- Потом, если что, вызовем другое такси, - ты вынимаешь сигарету, щелкаешь зажигалкой.
А хорошо, что не на автобусе. Ты смотришь на меня сверху вниз:
- Не холодно?
- Нет, нормально.
Такси затормаживает строго напротив нас у кромки бордюра. Ты выбрасываешь окурок, подходишь к машине и что-то спрашиваешь в приоткрытое окно. Потом открываешь заднюю дверцу:
- Поехали, Рицка.
Я забираюсь внутрь, ты следом.
- Доброе утро, - говорит таксист бодро.
- Доброе, - я ёжусь.
- Доброе, - а ты вот до обидного бодрый! - Аэропорт Ханэда, пожалуйста.

Мы едем молча, почти не разговаривая. Ты прислоняешь меня к себе, обнимаешь за плечи:
- Только совсем не засыпай.
- Угу, - я разглядываю неоновые вывески улиц и бесчисленные огни машин. Токио никогда не бывает тихим и темным. Он будит меня не хуже, чем тебя чашка кофе. - А ты взял обратные билеты?
- Разумеется, - ты тоже смотришь в окно. - В начале одиннадцатого будем дома.
- А оттуда во сколько?
- В семь двадцать пять. Не волнуйся о дороге, Рицка.
- Я и не волнуюсь. Просто интересно, - я пожимаю плечами. - Долго лететь?
- Не очень, - ты встречаешься глазами с водителем.
Он разглядывает нас в зеркальце заднего вида. Мне это не нравится. Что в нашем разговоре не так?
Кажется, тебе тоже неприятно. Ты стягиваешь со свободной руки перчатку. Чтобы это сделать, обнимаешь меня обеими руками.
Да, он точно чаще косится в зеркальце, чем надо, но что делать? Или у тебя есть вариант? Машина останавливается на светофоре, я смотрю на твой профиль, на сжатые губы. Ты еще раз ловишь взгляд шофера и знакомо щелкаешь пальцами. Коротко, сухо и звонко.
Он отворачивается, смотрит на дорогу, дает газ и спрашивает, не будет ли нам мешать музыка. Ты говоришь, что утром всегда приятно слушать хорошие мелодии, они помогают настроиться на предстоящий день. Я фыркаю, когда из магнитолы раздается какой-то шлягер.
- Что, Рицка? - ты вглядываешься в мое лицо. Морщу нос:
- Какой ты вежливый.
- До сих пор меня не обвиняли в отсутствии воспитания, - отвечаешь ты невинно. - Разве возник повод?
- Не-ет, - протяжно соглашаюсь я, - нет, конечно.
Ты наклоняешься ближе. Я все-таки бросаю взгляд вперед:
- Уверен, что…
- Да, - твое дыхание щекочет мне губы, ты их касаешься на секунду и отстраняешься. - Рицка?
- А?
- Тебя больше не пугают мои действия? На Накамисэ-дори ты среагировал иначе.
- Меня в тебе ничего не пугает. Пусть лучше радио слушает, а не чужие разговоры.
Ты проводишь ладонью по моей щеке:
- Согласен.

Мы доезжаем до аэропорта, ты расплачиваешься и берешь меня за руку:
- Рицка, если отпустишь меня и потеряешься, просто позови. Ладно?
- Я не отпущу, - мы торопливо идем через громадный холл к стойке для регистрации. Народу много, но я уже почти привык, что когда мы вместе, нас не задевают. На огромном табло светятся номера рейсов. Ты находишь наш: 053, Ханэда - Шин-Читоси, Токио-Саппоро. Девушка в униформе проверяет наши билеты, потом объясняет, как пройти к самолету. Ты внимательно выслушиваешь ее и киваешь.

Я не видел раньше самолеты, только в небе. То есть может и видел, но не помню. Они такие огромные? Поднимаемся по трапу - в нем ступенек больше, чем в лестнице на наш второй этаж!
Ты уверенно идешь по салону, я за тобой. Находишь наши места и спрашиваешь:
- Хочешь к окну? Конечно, там сейчас темно.
- Хочу!
- Тогда устраивайся, - ты пропускаешь меня вперед. - Если будет дуть, скажи.
- Ага, - я прижимаюсь лбом к иллюминатору. В него видно освещенное здание аэропорта с огромными окнами и - в стороне - еще один самолет. Там как раз готовятся к посадке, подъезжает машина-трап, открывается люк. Стекло запотевает от дыхания, я провожу по нему рукавом куртки и оборачиваюсь. Ты уже расстегнул пальто и сел на свое место.
- Соби, сколько нам лететь? - повторяю вопрос.
- Полтора часа, - ты убираешь наверх наши шапки и перчатки. - Можешь вздремнуть.
- А я проснулся, - я раздергиваю молнию на куртке, вытаскиваю руки из рукавов. Достаю твой подарок - MP-3-плеер, потом сосредоточенно шарю в заднем кармане джинсов.
- Что ты ищешь? - ты недоуменно следишь за моими действиями.
- Погоди, - я же помню, что клал. Должно найтись. Ага, вот. Нашариваю и вынимаю переходник и вторую пару наушников. Неделю назад случайно купил, решил, вдруг пригодятся.
- Рицка, - твои глаза теплеют, - спасибо.
- Не за что, - я старательно вставляю переходник в плеер, а в него - оба штекера. Не глядя на тебя. - Может, тебе еще не понравится, что тут есть!
- Это в любом случае лучше тишины. Для настоящего сна времени мало, для чтения рано.
- Можно сидеть и думать, - поддеваю я, - или кроссворды разгадывать.
- От последнего уволь, - смеешься ты и берешь вторую пару наушников. - На школьном празднике ты не был в восторге от музыки, - замечаешь, опуская мое кресло и откидывая собственное. - Так лучше?
- Лучше, - я и не знал, что так сделать можно. - Да можно подумать, ты был! - отвечаю на твою первую фразу. - Ты же понимаешь английский?
Ты наклоняешь голову набок:
- Я на нем говорю. И что ты предпочитаешь?
- Все понемножку, - я вспоминаю, чего успел напихать в память машинки. - Metallica, Scorpions и наш рок тоже. А кое-какие песни у меня в компьютере были. Я их тоже сюда залил.
- Хорошо, - ты киваешь, - послушаем.
Когда объявляют окончание посадки и просят приготовиться к взлету, я снова уставляюсь в иллюминатор. Смотрю, как уходит назад здание аэропорта и все быстрее мелькают огни вдоль посадочной полосы. Когда самолет отрывается от земли, у меня закладывает уши, как при запуске Системы. Отодвигаюсь от окна и несколько раз сглатываю, чтобы прогнать это ощущение. Ты внимательно наблюдаешь за мной. В салоне гаснет верхний свет, мы поднимаемся все выше, и в иллюминаторах делается светлее.
- Если повезет, увидишь, как встает солнце, - ты вставляешь пластмассовые капельки в уши. - В половину десятого будем на месте.
- Угу, - я беру свои наушники. Регулирую громкость, чтобы можно было при желании друг друга услышать. Я тебя могу мысленно окликнуть без проблем, а тебе это труднее, я знаю. Вот и учитываю, чтобы если что ты вслух позвал.
Ты слушаешь песню и чему-то улыбаешься. Лицо серьезное, а уголки рта вздрагивают.
- Ты слова знаешь? - наверное, знаешь.
- Если хочешь, я переведу. Это с твоего системника? - говоришь ты вместо ответа.
Я разглядываю свои руки. Как всегда, сначала сделал, потом подумал. Там же сэймэевские песни были.
Ты накрываешь ладонью мои переплетенные пальцы:
- Это хорошая песня, Рицка. Я давно ее не слышал.
- Так вроде она новая? - только бы голос не дрогнул.
- Во всяком случае, ей больше года, - ты откидываешь подлокотник между нашими креслами: - Если хочешь, ложись.
- Не хочу.
Ты обнимаешь меня за плечи:
- Рицка, если я и вспоминаю о чем-то…
Музыка не заглушает твоих слов.
- Мне все равно, - я отворачиваюсь. - Думай о чем хочешь!
Ты мягко притягиваешь меня ближе:
- Тогда я буду думать о тебе.
Я хмурюсь. Не могу на тебя смотреть!
Ты не отпускаешь меня, укладываешь к себе на плечо:
- А тебе эта песня нравится?
- Да, - отзываюсь я почему-то шепотом. Но ты слышишь.
- Дома я переведу тебе.
- Переведи, - я вздыхаю. Спорить не хочется, к тому же я, кажется, все-таки снова засну. - В самолете меня не забудь, - бормочу, устраиваясь удобнее. Ты поправляешь сползшую куртку, закутываешь меня поплотнее:
- Рицка!
- Ладно, ладно. Шуток не понимаешь…
- Не понимаю, - соглашаешься ты спокойно. - Когда речь о тебе.
- Соби…
- Все в порядке. Тебе не мешает музыка?
- Не-а.
- Тогда отдыхай.

Я проваливаюсь в сон, чувствуя около кошачьего уха твое дыхание.

*
- Рицка, - на этот раз я просыпаюсь легче. Потягиваюсь и открываю глаза:
- Ага.
- Сейчас будем садиться. Пристегнись.
Пальцы спросонок не очень слушаются, ты находишь мой ремень и защелкиваешь пряжку, потом пристегиваешься сам. Мы приземляемся, за стеклом иллюминатора быстро-быстро несется летное поле. Ты меня заранее предупредил, что в Саппоро холоднее. У нас обычно снег сразу тает, не ложится, а здесь даже сугробы бывают. И температура ниже нуля падает целых четыре месяца в году.
Мы остаемся на местах, пока самолет не останавливается окончательно. Потом я отстегиваюсь, отодвигая твои руки - что я, по-твоему, совсем беспомощный, что ли? - ты достаешь сверху наши шапки и ждешь, пока я застегну куртку. Стюардесса поздравляет с прибытием и благодарит за то, что воспользовались услугами их авиакомпании.
Я не спросил, сколько ты заплатил за билеты. После того, как ты сказал, что тебе нравится на наши прогулки деньги тратить, не рискнул почему-то. А ведь, наверное, не так мало, если туда и обратно.

Спускаемся по трапу, и ты уверенно направляешься к зданию аэропорта. Я стараюсь идти таким же ровным шагом, чтобы тебе не приходилось меня ждать. Да, и правда холоднее.
- Соби, ты здесь раньше был? - спрашиваю, когда мы проходим через аэровокзал к огромным стеклянным дверям, над которыми светится табло «Выход в город».
- Был, - ты протягиваешь мне перчатки, - правда, довольно давно. Лет шесть назад. Мы ездили сюда с…
Я жду продолжения, но ты молчишь.
- С Сэймэем, - договариваю как можно безразличнее. Ты бросаешь на меня короткий взгляд:
- Нет. С моим учителем. Минами Ритцу.
Который учил боль переносить? Обгоняю тебя, чтобы ты не видел моего лица.
Ты тут же кладешь руку мне на локоть:
- Рицка, на Юки-Мацури приезжает очень много людей, а Саппоро по сравнению с Токио - маленький город. Пожалуйста, держись чуть ближе.
- От толпы закрываться? - я замедляю шаг.
- В том числе.
- А еще почему? - у меня уже нормальное выражение лица, можно не прятать. Ты улыбаешься:
- Мне хочется разделить твои впечатления.
Я опускаю голову и киваю. У меня тоже это уже в привычку вошло.

- Куда мы теперь? - ты держишь меня за руку, а я радуюсь, что щит закрывает от давки. Такое впечатление, что в нашем районе вечером народу меньше, чем здесь утром.
- На такси, - ты тянешь меня за собой к стоянке. Хорошо, что ориентируешься. Потеряться проще простого.
- А на такси куда?
- Рицка, ты все увидишь, - ты быстро гладишь большим пальцем мое запястье. Я резко вдыхаю:
- Не делай так!
Ты не оглядываешься, не отпускаешь мою руку, но пальцы почти разжимаются. Мне приходится самому за них взяться.
- Хорошо.
- Соби!
- Еще немного, Рицка.
- Соби! - я останавливаюсь. Тебе тоже приходится. - Обернись сейчас же!
Ты поворачиваешься и выгибаешь бровь:
- Что-то не так?
- Не так! - я сердито смотрю тебе в лицо. - Я не могу, когда ты что-нибудь такое выкидываешь!
- Извини, - невозмутимо киваешь ты, - я больше не стану. Ты давно мог сказать.
«И я ему доверяю». Ага, заметно.
- Соби, - я вспыхиваю, отвожу глаза. Ты ждешь продолжения. Взрослый. Спокойный. - Я не это имел в виду! Просто… можно дома?
Ты снова киваешь. Что-то мне не нравится этот кивок.
- Соби!
- Я понял, Рицка.
- Что ты понял? - подозрительно уточняю я.
- Не нужно переживать. Идем.
- Стой! - я удерживаю тебя на месте. - Ты что, хочешь в полицию попасть?!
Кажется, ты озадачен. Широко раскрываешь глаза и качаешь головой:
- О чем ты?
- Может, ты и можешь загипнотизировать нескольких прохожих - но не толпу же! Я не хочу, чтобы у нас были неприятности!
- Рицка, неприятностей не будет, - возражаешь ты чуть устало. - Я не понимаю причины, по которой ты сердишься. Мое прикосновение никому не было заметно. Если оно было неприятным, я учту твое пожелание. Кажется, раньше тебя не беспокоили такие мелочи.
- Для тебя все мелочи! - я дышу часто, как после долгого бега. - Ты… я… Мне же не все равно, когда ты меня касаешься!
- Понимаю, - медленно отвечаешь ты. - Но что из этого следует?
- Я и так все время!.. - выкрикиваю тебе в лицо. И обрываю себя. Но поздно.
- Все время - что, Рицка?
- Ничего! - я сжимаю свободный кулак. - У меня твое безразличие не получается! А дома нас не видит никто!
- О, - ты вроде понимаешь. Сейчас на полгорода разорусь, что о твоем уме думаю.
- Соби, сколько раз надо объяснить, чтобы до тебя дошло?!
Ты на секунду отводишь взгляд, потом снова смотришь на меня:
- Хочешь сказать, я повторяюсь?
- У тебя заклинило! - я стискиваю твои пальцы. - А мне уже надоело! Очень!
Ты пожимаешь плечами:
- Что ты хочешь сейчас от меня услышать?
Я вздыхаю. Плевать на толчею вокруг. Может, мы родственники. Кстати, это идея.
Нахожу твою вторую руку. Твои ладони вздрагивают, ты переплетаешь наши пальцы и молчишь.
- Говори, куда поедем, - требую севшим от возмущения голосом.
- К Одори Коэн, - ты чуть отодвигаешься. - У тебя не пропало настроение?
- И не надейся, - я фыркаю. - Я привык.
Этот взгляд точно расшифровывается «прости меня, Рицка». А потом мы все же добираемся до свободного такси.
Такое впечатление, что у тебя после появления Сэймэя… будто рецидивы случаются. Но я же тебе уже все сказал. Так какого черта?

Одори Коэн, объясняешь ты по пути, это большой парк в центре города. И бульвар. Он делит Саппоро на север и юг. Город строился по изначальному архитектурному замыслу, и в плане был расчерчен, как шахматная доска. В Одори-парке выставлены главные скульптуры из снега, и после того, как мы там нагуляемся, ты обещаешь отправиться еще в парк Макоманаи, а напоследок - в Сусукино. Я с сомнением прикидываю время:
- Мы не успеем.
- Успеем, - ты тоже успокоился. И улыбаешься уже. - Я недаром так рано тебя будил.
Этому шоферу мы абсолютно безразличны. Он довозит нас до какого-то оживленного перекрестка, принимает у тебя иены и кивает на мое «спасибо»:
- Приятно провести время.

Открываю невидящие глаза и пытаюсь вспомнить, как дышать. Нечестно - я все время все получаю первым! Возвращаю руку тебе туда, откуда ты ее убрал. Ты обнимаешь меня крепче.
- Ты же не против? - я должен спросить, даже если вопрос дурацкий.
- Нет, - шепчешь ты после паузы.
Я, оказывается, все-таки справился с застежкой, просто не понял в тот момент. С невероятным облегчением запускаю руку внутрь. Ты затаиваешь дыхание, прихватывая прядь моих волос, и начинаешь дрожать. Я пугаюсь. А если у меня не получится?
Осторожно складываю ладонь лодочкой, и ты приглушенно стонешь. Нет, только не отодвигайся. На всякий случай прижимаюсь к тебе. Ты накрываешь мою руку:
- Не бойся, Рицка. Все правильно.
Только не оттолкни меня, не оттолкни, бьется в голове. Скольжу кончиками пальцев по плавкам, забираюсь под резинку. Ты помогаешь мне и… и даже направляешь. Я нерешительно провожу вверх-вниз, как себе. Ты снова стонешь сквозь зубы:
- Рицка! - и обхватываешь мою ладонь своей. Прислоняюсь лбом к твоей груди, подстраиваюсь под движения. Ты всегда тихий, не то что я, но, наверное, тоже больше не можешь. Кусаешь губы, и все равно… Обнимаешь меня свободной рукой, горячо дышишь в волосы. Меня трясет как в лихорадке от этого. Не справиться.
Ты вздрагиваешь, вжимаешься в мою ладонь, захлебываешься воздухом - и долго-долго выдыхаешь, не отстраняясь, не шевелясь. Не отпуская меня.

А я, между прочим, рехнусь сейчас! Ёрзаю и пытаюсь лечь на спину, не убирая от тебя руку. Другая под боком, и ею вообще-то неудобно, но хоть как-нибудь! Ты открываешь глаза - не вижу, просто знаю - и наблюдаешь за мной.
А потом освобождаешь мои пальцы. Не вытаскиваешь мое запястье, не говоришь ничего, просто опережаешь мою левую ладонь своей:
- Прости.
- За что? - от смущения голос пропадает.
- Я должен был об этом подумать, - ты чуть улыбаешься. - Прости, Рицка, ты меня отвлек. Сейчас.
Да, сейчас, сейчас, немедленно! Вталкиваюсь в теплую влажную ладонь, откидываю голову тебе на плечо. Ты целуешь меня, попадая в один ритм с рукой. С-ума-сойти-Соби… Соби… да… да!

…Ты снова укрываешь нас покрывалом, вставать и расстилать постель нет сил.
- Мы точно извращенцы, - сообщаю я, устраиваясь удобнее. Ты фыркаешь, чертя круги у основания моего хвоста:
- Почему?
- Потому что все время этим занимаемся, - я машинально обвиваю им твою руку.
- Не слышу неудовольствия, - ты дуешь на мой сырой лоб.
- Его и нет. Просто Кио точно не понял бы.
- А мы ему не скажем, - ты дотрагиваешься губами до моей брови.
- Ясное дело. Это только нас касается, - я придвигаюсь теснее.
- Только нас, - повторяешь ты задумчиво. - Тебе удобно, Рицка?
Хочу всегда слышать тебя таким, как сейчас. Киваю.
- Тепло?
- Ага. А чаю попьем потом?
- Непременно, - ты, кажется, улыбаешься. - Как только захочешь.
- Лежи пока, - предупреждаю на всякий случай.
- Я же сказал, когда ты захочешь, - ты потягиваешься и гладишь меня по плечу. - Потом можем посмотреть, какие кадры из отснятого удались. Как ты считаешь?
Я киваю:
- Через полчаса.

…Что ты там говорил про «ждать два года»?

*
Через полчаса не получается: мы засыпаем. Я открываю глаза, когда за окнами уже чернильные сумерки. Ты лежишь на спине, раскинув руки. Ни разу не видел, чтобы ты так спал.
Поднимаю голову с твоего плеча, опираюсь на локоть и вглядываюсь в твое лицо. Спокойное. Правда спокойное. Оно очень изменится, когда я тебя разбужу? Облизываю губы, кладу ладонь тебе на солнечное сплетение - я обычно лбом как раз в него упираюсь, когда ты меня обнимаешь.
- Соби?
Ты просыпаешься так медленно, я даже губу прикусываю. Раньше всегда… Ладно, это раньше было. Видишь меня над собой и улыбаешься:
- Рицка. Поздно уже?
- Не знаю. Но явно вечер.
- Вечер был, когда мы приехали, - ты обнимаешь меня. - Сейчас, наверное, уже ночь. Будем пить чай?
- И фотки смотреть, - напоминаю я. - Ты же меня все равно на завтра отпросил из школы. А сам в университет пойдешь?
Ты что-то взвешиваешь:
- Нет. Если хочешь, пропущу день.
- А тебе за прогул ничего не будет? - я прищуриваюсь. Ты качаешь головой и пытаешься пригнуть меня к себе. Ну да, опять мне рот закроешь! - Соби!
- У нас полусвободное посещение, - ты ослабляешь нажим, - к тому же завтра первый день семестра. Ничего страшного.
- А если там что-нибудь важное скажут? - продолжаю я. Ты чуть улыбаешься. - Соби!
- М? - ты улыбаешься заметнее.
- Ты мне думать мешаешь!
- Рицка, что-то действительно важное я узнаю и от Кио, - ты будто не слышишь предупреждения. - Если, конечно, ты не отправишь меня учиться.
Вздыхаю и мотаю головой.
- Вот и отлично, - ты приподнимаешь меня за плечи и садишься, тронув губами щеку. Все-таки поцеловал, да? - Пойдем собирать на стол.

Ты встаешь, проходишь к шкафу и что-то достаешь из него. Ну да, в водолазке сейчас жарко будет. Не оглядываясь, застегиваешь пуговицу на джинсах, натягиваешь через голову вынутую вещь. А когда-нибудь на тебе и джинсов не останется. Точно говорю, Соби.
Уши при этой мысли сами встают вертикально. Нашел о чем думать, сейчас ведь на кухню выходить! И надо тоже одеться. Не в одних же плавках разгуливать.
- Рицка, вымой перед едой руки, - говоришь ты уже из коридора.
- Сам знаю! - я спрыгиваю с кровати. Старший, тоже мне!
Но я слышу, что ты улыбаешься. И разозлиться не получается.

В который раз думаю, что надо купить еще какую-нибудь маленькую лампу. Верхний свет после сумрака комнаты кажется слишком ярким. Я устраиваюсь в своем любимом углу на табуретке, кладу подборок на подтянутое к груди колено. Ты разливаешь чай:
- Рицка, красный или зеленый?
- Красный, - тонкий носик чайника замирает над твоей чашкой, потом перемещается к моей. - Ну и налил бы себе сначала!
Ты не отвечаешь, только чуть поводишь плечами. Правила вежливости, наверное. А я не знаю.
Ты усаживаешься на торце стола, придвигаешь ко мне хлебницу, в которой накрыто салфеткой печенье.
- Соби, у нас джем остался?
- Позавчера куплен твой апельсиновый, - ты встречаешься со мной взглядом. Я торопливо встаю и заглядываю в холодильник. Видимо, это безнадежно: как ни посмотришь, так не знаю, куда руки девать или глаза спрятать.
- Почему мой? - спрашиваю, нашаривая на полке банку.
- Потому что он тебе нравится, - ты легко дергаешь меня за хвост. - Ты решил там зимовать?
- Оставь же ты хвост в покое! - я возмущенно выпрямляюсь, закрывая дверцу. У тебя невозмутимое выражение лица:
- Как скажешь. Просто до него было легче всего дотянуться.
- Хвост не для того, чтобы за него тащить! - сообщаю, снова садясь.
- Нет? - ты лукаво глядишь на меня. - А каково его предназначение, Рицка?
Я кошусь на тебя исподлобья:
- Пей чай!
- Пью, - ты прячешь улыбку и протягиваешь мне маленькую ложку. - Для джема.

Ты отпиваешь каркадэ, а я не могу отвести от тебя взгляд. Сразу не дошло, а сейчас… На тебе футболка. С рукавами до локтя и открытой шеей. А на горле нет бинтов. У тебя волосы вперед падают, не все буквы видно, и шрамы теперь не такие толстые и выпуклые, как раньше, но дело не в этом. Ты… я даже не знал, что у тебя такие вещи есть. Почему ты не носил? Ужасно хочется до тебя дотронуться.
Стискиваю чашку, и ты опускаешь мне на локоть ладонь:
- Рицка?
Торопливо качаю головой:
- Все в порядке.
- Точно?
- Да, - я поднимаю голову. - Давай фотографии смотреть?
- Конечно, - соглашаешься ты. - Сейчас я к тебе присоединюсь.

Ты открываешь воду, ставишь к раковине чашки, а я отправляюсь искать фотоаппарат. Надо сначала перегнать снимки в компьютер, с него на диск, а потом вставить его в DVD-плеер. Ты обещал как-то упростить этот механизм, но я пока не понял, как.
Как раз успеваю забить до конца ту болванку, на которой наши с тобой кадры, когда ты появляешься из кухни. Судя по тому, что пахнешь дымом, курил у форточки. Я дергаю носом и киваю тебе на подушки:
- Подтаскивай и садись.
Ты внимательно изучаешь меня:
- Тебе не нравится, Рицка? Почему ты не скажешь?
- Ты о чем? - я вынимаю диск и жду выключения компьютера.
- Ты знаешь, о чем, - ты усаживаешься, скрестив ноги, и ждешь моего ответа.
- А зачем я буду что-то говорить? Может, сам еще курить начну, - я подхожу к телевизионной тумбе, включаю плеер и телевизор.
- Это предупреждение? - ты, кажется, чуть напрягаешься.
- Это рассуждение, Соби, - вставляю диск и беру оба пульта. - А много кадров должно быть. Папка «Саппоро», на, ищи, - протягиваю тебе пульт от DVD.
Ты обхватываешь мое запястье и тянешь вниз:
- Садись ко мне.
Я не двигаюсь:
- Давай я лучше подушку ближе придвину?
Ты отводишь глаза:
- Ладно.
Что я такого сказал? Хмурюсь и опускаюсь перед тобой на колени:
- Соби, перестань!
- Я ничего не делаю, Рицка.
- Угу, - киваю я. - Совсем ничего. Ладно, ты включаешь или нет?
Подушка, конечно, широкая, нам обоим хватает места. Вот только я спиной к тебе прижимаюсь. И твоим спокойствием ну никак не обладаю!

Какой яркий день был все-таки. Хорошо, что у фотоаппарата есть функция антизасветки, и все равно небо кое-где почти белое, а было ведь ослепительно-синее. Снежные статуи поглощают солнце, а ледяные отражают, как зеркала. На нескольких снимках мы с тобой вместе - так, как по осени в парке щелкались: я стою на цыпочках, обхватив твой локоть, а ты держишь фотоаппарат на отлете. Разница разве что в обстановке да в твоем выражении лица. Раньше оно было такое, словно ты на работе. Накрываю ладонью твою руку, лежащую у меня на талии:
- Спасибо, Соби.
Ты тепло вздыхаешь мне в ухо:
- Рицка, я хотел задать тебе вопрос.
Я молча киваю, от твоего тихого голоса делается трудней дышать.
- Что ты думаешь о предложении сэнсея?
Я вздрагиваю и оборачиваюсь:
- О чем?!
- О предложении приехать в Семь Лун, - повторяешь ты очень ровно. - Для знакомства и ради того, чтобы ты получил представление о моей школе.
Ничего себе переходы у тебя. Я открываю рот, но не могу найти ни одного слова.
- Рицка, это никоим образом не принуждение, - ты, кажется, не так понимаешь мое молчание, - если ты против, просто скажи нет. Я много думал о таком варианте в последние пару недель, и вчерашний звонок сэнсея…
- Соби, - я откашливаюсь, и ты немедленно умолкаешь, - но тебе же Сэймэй запретил мне даже рассказывать! А ты предлагаешь туда ехать?!
- Ты говорил с Ритцу-сэнсеем по телефону, - напоминаешь ты, - и сказал, что мы приедем, если я смогу привести тебя. Так?
- Д-да, - куда ты клонишь? - он хотел со мной «пообщаться»… Но Соби! Тебе же нельзя этого делать?
- Приказы Сэймэя больше недействительны, - ты дотрагиваешься рукой до горла. - И я могу тебя привести.

Я автоматически вцепляюсь в твою ладонь:
- Почему ты сейчас об этом думаешь?
Ты сжимаешь губы и хмуришься:
- Я не хочу, чтобы ты впервые встретился с Сэймэем на поединке, где у вас не будет возможности пообщаться. Это во-первых. Во-вторых, при перспективе дуэли с ним и Нисеем крайне нежелательно было бы получить очередных противников из школы. Ты же знаешь, что после боев мне нужно какое-то время на восстановление. Я не хочу подставить тебя.

Смотришь мне в лицо. Как взрослому. Я прерывисто вздыхаю:
- Ты сказал, что сэнсей считает тебя человеком, который держится за иллюзию. Помнишь?
Ты чуть усмехаешься:
- Да, разумеется.
- И что он сделает, если мы явимся в Семь Лун? Что будешь делать ты?
- Тебя никто не тронет, Рицка, обещаю. Я буду рядом, и я защищу тебя. Ты моя Жертва, я подчиняюсь только твоим приказам.
- Соби, - меня дрожью прохватывает от твоих слов, - я не об этом! Тебе могут что-нибудь сделать?
После того, как мы столько раз отбивались…
- Думаю, нас попытаются разделить, - отвечаешь ты неохотно. - Но если ты будешь против…
- Буду! - бросаю я резко. - А твоему сэнсею я Имя покажу! И пусть только попробует к тебе подойти!
Ты прижимаешь меня к себе:
- Спасибо.
- Точно придурок, - я пытаюсь вырваться. - За что?!
- За поддержку, Рицка. Так ты согласен?

Я закрываю глаза.
«Именно с тобой в последние месяцы хотелось поговорить и мне, и моим коллегам».
Они не отстанут. А если явимся сами - или поймут, что мы одноимённые, или… А если или, отобьемся. С тобой никуда не страшно соваться. И хуже ведь уже некуда, наверное, раз ты сам предлагаешь.
«Рицка, Сэймэй любит тебя. Я всегда это знал».
Любит. Хм. И тебя тоже, видимо. Но как минимум один из нас его очень раздражает. Лучше выяснять, кто, имея равный запас информации. Силы у меня, ты говоришь, много. А вот теории мало.
Ты готов рискнуть. Ради меня, я знаю.
Не хочу, чтобы тебя снова и снова доводили на поединках. На одном потенциале держаться трудно.
Все верно. Только…

- Соби, только я хочу, чтобы мы везде ходили вместе. Вообще везде. Что бы они ни говорили. Если не согласятся, мы оттуда исчезнем. Можно так?
- Боец и не должен покидать Жертву, - ты слегка улыбаешься и дотрагиваешься до моей щеки. - Да, Рицка. - И переспрашиваешь после паузы: - То есть ты согласен?

Я отвечаю за тебя. Так Йоджи сказал. Кстати, можно позвонить Зеро - они ведь твердили, что явиться в Семь Лун в наших интересах. А может, с нами захотят?
Минами Ритцу. Я запомнил имя. Навыки гипноза - и болевые блоки, я догадался в конце концов, что это такое. Его Сэймэй очень не любил, да и мне не за что. Раз он так хочет посмотреть на меня… я тоже могу посмотреть на него.
Твое белое лицо после его звонков.
«Есть только один человек, которому я доверяю. Я говорю о Рицке».

- Соби, а если они захотят, чтобы я там учился, тогда что? Ты же уже закончил?
Ты тоже о чем-то думаешь, потому что почти судорожно прижимаешь меня к себе:
- Ничего страшного. Я уже учился в университете, когда был Бойцом твоего брата.
- Но вы жили отдельно!
Я не вижу, я чувствую твой кивок.
- А я так не согласен! Я без тебя там не останусь!!
Ты медленно выдыхаешь - и смеешься:
- Рицка, я пытаюсь позаботиться о твоей безопасности.
- А на свою плевать, как обычно? - я вцепляюсь в тебя покрепче. - Или с тобой, или никак!
- Хорошо, - ты пропускаешь через пальцы мои отросшие волосы. - Думаю, вопрос решаем. Существуют пары с куда большей разницей в возрасте, чем у нас. Это не проблема, Рицка.
- Тогда ладно, - глаза закрываются от твоих прикосновений, - тогда можно завтра съездить, а дальше будет видно.
- Завтра? - ты на секунду замираешь.
- А чего откладывать? - я трусь затылком о твою ладонь, и ты возобновляешь движения. - Все равно день свободный. Только у меня нет никакого желания школу менять, - дыхание начинает сбиваться, я очень стараюсь его сохранить. Ты ведь вроде ничего не делаешь! - Я к своему классу привык. И как насчет методов приучения к боли? - добавляю шепотом.
- Тебя никто не тронет, - повторяешь ты твердо. Я открываю глаза. У тебя такое выражение… - Никто, Рицка.
- Да я не боюсь, просто… - исхитряюсь повернуться и сесть спиной к телевизору, так, чтобы ноги поставить на пол за тобой, а локти тебе на колени. Дотрагиваюсь до твоей шеи, до выемки между ключицами, до рубцов: - Просто хочется кое-кому голову оторвать.
- Не надо, - ты опускаешь ладонь мне на спину и привлекаешь меня ближе. - Тебе все равно удалось невозможное, Рицка. И ты дал мне Имя. Поверь, это значит куда больше. А кое для кого куда обиднее, - твои губы трогает чужая, очень недобрая улыбка. И пропадает.
Интересно, что именно невозможное мне удалось?
- Соби, - я смыкаю руки у тебя за шеей, - мы в день уложимся?
- Думаю, да. Ночевать, по крайней мере, не останемся.
- Угу, - я сосредоточенно киваю. - Тогда давай, что ли, спать ложиться. И пообещай, что от меня ни на шаг!
Ты дышишь на мои губы, почти задеваешь:
- Ты боишься за меня?
Есть классный способ уходить от темы.
Но после поцелуя я все же откликаюсь:
- Будешь мне все показывать. И рассказывать. И при разговорах присутствовать.
- Думаю, сэнсеев будет интересовать в первую очередь твой взгляд на вещи, Рицка, - ты обнимаешь меня за талию. - Боец всегда подчинен Жертве.
- Кто сказал?
- Это правило школы, - ты пожимаешь плечами.

«Боец в паре главным не бывает, это закон».
А я надеялся, что мне удалось все забыть!

Я его столько же читала)
Блин, а вот теперь до чего меня фанфик довел! Тетя Депрессия не отстает, перечитываю фанфик второму кругу (отдельные моменты уже перпечитала n-ное количество раз), начала пересматривать "Loveless" по фиг-зна каком разу! А я ведь не пересматривала аниме никогда...
До чего фанфик довел...