Название: Старость: оглядываясь в прошлое
Автор: TEFFI
Бета: NightMare
Жанры: ангст, дарк, полу-POV, романтика (под сомнением)
Персонажи/Пары: Тамао/Йо, Анна/Йо, Рен/Пирика, Анна/случайные связи, Йо/случайные связи...
Рейтинг: в целом так PG-13, возможны некоторые грубые моменты рейтинга R. Впочем, если модераторы сочтут необходимым перенести фанфик... то на то их воля
Предупреждение: 1) некоторые грубые моменты о половых отношениях; 2) сюжет отталкивается от концовки, предложенной анимэ.
Дисклеймер: все права на персонажей принадлежат Хироюки Такеи
Содержание: воспоминания о прошлом
Статус: завершен
От автора: здравствуйте, господа...

– Йо, тебе не кажется, что мы зажились? – Анна покачнулась в кресле-качалке, плотнее закутавшись в плед. Лучи солнца ласкали морщинки на лице Киоямы-Асакуры. Анна жмурилась от солнечных лучей и слегка улыбалась – чуть больше, чем позволяла себе в молодости.
– Зажились? Это почему же? – такой же постаревший и усталый, Асакура так же кутался в плед;  смотрел он не на солнце, а на жену.  – Ты вот всё такая же красивая.
– Старый льстец! Старухи не бывают красивыми. – Анна поднялась на ноги и прошаркала к тумбочке, на поверхности которой лежало зеркало. – Посмотри, посмотри внимательно на это лицо… Что ты видишь?
– Вижу прекрасную девушку, которую я всегда любил.
Анна усмехнулась своему отражению в зеркале.
– Как бы мне хотелось тоже её увидеть… Зачем я дожила до такого возраста? Чтобы увидеть, какой уродливой я стану? Это так больно.
Йо не было необходимости подниматься с кресла – он лишь опустил руки вниз и крутанул колеса, преодолевая расстояние до своей жены.
– И всё равно, для меня ты прекрасна. Жаль, что в молодости я редко говорил тебе это.
Он протянул к ней руки,  усадил её к себе на колени и погладил по волосам. Прическа у Анны была всё такая же. Женщина поседела с годами, но никогда не позволяла себе плохо выглядеть, и поэтому красила волосы в тот замечательный пшеничный цвет, что был у неё в молодости.
– И такая же легкая, как пушинка, как и 70 лет назад. – Добавил он, широко улыбаясь.
Сеточка морщин испещрила его лицо, но улыбка была такой же мягкой, теплой и доброй, как и раньше.
– Мы такие старые с тобой. – Произнесла Анна, вздыхая. – За плечами наша долгая, тяжелая жизнь, потери здоровья, близких, друзей... Мы прошли радости и горе. Чего ради мы ещё живем? Мы вырастили детей, у нас есть внуки… И теперь мы смотрим на старые фотографии, альбомы, записки, вертим в руках оракул, который кажется древней рухлядью нашим внукам, листаем дневники, полируем обручальные кольца, которые не можем уже надеть, и смотрим в зеркало на свои постаревшие лица. Чего ради? Мы -  достойная, престарелая пара, но разве об этом мы мечтали в молодости, рьяно бросаясь в бой с твоим братом? Ему следовало бы убить нас тогда, чтобы мы избежали этой банальности.
– Ханна с женой сегодня придут нас навестить. – Йо старался просто не замечать тоски Анны, иначе улыбаться стало бы совершенно невозможно. – Они приведут Кино и Рена.
– Мы попросили сына назвать так наших внуков… Ты еще помнишь, в честь чего?
– Безусловно.
– Ничего ты не помнишь, дорогой, – Анна рукой, не пощаженной артритом, растрепала его седые, и без того всклоченные, волосы, и потянулась к ящику тумбочки.
Оттуда она достала большую янтарную шкатулку с красивейшей резьбой, и открыла её маленьким ключом, висевшим на цепочке на её шее. В шкатулке лежали драгоценности, которые Анна намеревалась оставить внукам – рубиновое колье и серьги, нити жемчугов, изумрудный браслет, янтарные кольца, набор серёжек из сапфиров, колье, кольца и браслеты, золотые медальоны (из которых повынимала фотографии), и множество маленьких, больших и средних золотых сережек и колец с бриллиантами. Анна достала их, и бережно положила на колени. Йо вздохнул – все эти драгоценности подарил ей не он, а те, за чей счет они жили всё это время…
Затем Анна нажала на секретную кнопочку на ребре шкатулки  и вынула из неё дно, а следом – старую, как и она сама, тетрадь в кожаном переплете.
– Дневник… – Прошептала она. – Йо, какое самое давнее событие ты помнишь после окончания Турнира?
– Как оракул возвестил, что Турнир не будет продолжаться.
– Этот дневник начинается немного раньше – на следующий день после битвы с Хао.
Анна открыла дневник, и принялась читать.

В день, когда ты умер – а это было вчера – я не знала, кто я для тебя, и имею ли я право стоять в рядах твоих родственников на твоих похоронах. Я знала одно – я готова была мстить убийце до конца своей жизни, до последнего вздоха. А если бы этот вздох случился бы через минуту, через секунду после твоей смерти – тем лучше. И всё хуже мне становилось, когда я, застыв, глядела на твоё бездыханное тело, и понимала, что Хао меня никогда не убьет, что он всегда будет тешиться моим горем, что, одержав победу, уничтожив мир, он сделает меня своей супругой, и будет тем более упиваться радостью, что он так похож на тебя. Но он – не ты. Я звала тебя, звала и звала. Почему я знала, что ты слышишь меня? Ты услышал –  меня ли, или же своих друзей – не знаю. Когда ты вернулся, я не знала, кто ты, и как тебя назвать – богом ли, ангелом ли. Мне внезапно стало так легко и хорошо, когда я повесила тебе на шею твои наушники – будто я сняла с себя груз твоей ответственности за твоих друзей, за близких, за человечество. Йо, груз твоей ответственности – твой груз; твой путь – только твой путь; твое предназначение – только твое предназначение, и всё это не для меня, всё это слишком тяжело для меня, потому что я слабая – я поняла это тогда, когда сняла с себя наушники. Не потому ли мне так легко теперь отказываться от своей мечты?

– Кого ты услышал, Йо? Я никогда не решалась тебя спросить, ну а теперь я уже старуха, и ничего не боюсь.
– Тебя, дорогая. – Ответил он ей, прижимая её настолько крепко, насколько позволяло старческое здоровье.
– Йо, когда ты отучишься от своих привычек Казановы? Ты не столько старый льстец, но еще и старый лжец.

Анна перелистала несколько страниц.

Сегодня наш выпускной вечер. Ты меня не пригласил, но это ведь очевидно, что мы будем там парой, не так ли? Я никогда не одевалась так старательно, как сегодня, никогда не делала макияж, и не следила за прической. Я никогда не думала, что это необходимо. Моё кимоно чёрное, в серых цветах. Твоё тоже чёрное, и без украшений. Ты ушёл раньше, не дожидаясь меня. Я почему-то думаю, что ты подаришь мне цветы…

Я ошибалась. Я горько ошибалась. Когда я пришла, ты уже танцевал с одной из наших одноклассниц. Я не ожидала, что так будет. Не ожидала, что от тебя не будет ни цветов, ни восхищения, ни единого комплимента. Я, может, и поразила многих своей красотой, но тебя среди них не было. Неужели я недостаточно хороша для тебя, Йо Асакура?
Ты испортил мне выпускной. Я ни о чём уже не могла думать. Я не замечала происходящего, ничего не видела, и ничего не слышала – я пила, бокал за бокалом. Я, конечно же, опьянела. И, что было дальше, я не могу вспомнить, сколько бы не силилась.

– Ты была тогда слишком хороша. Я знал, что так будет, поэтому я ушел раньше и танцевал с другой. Я поступил, как свинья, потому что мне всегда казалось, что такой, как ты, балбес вроде меня абсолютно не нужен . Но когда ты вошла -  всё померкло, и одна только ты сверкала. Думаешь, я был единственным, кто это заметил? Вокруг тебя вертелась дюжина наших одноклассников, я безумно тебя ревновал… А ты ревновала меня… Прости… Ты напилась, и никто не мог понять, что случилось с тобой, обычно сдержанной и строгой. И я тоже не понимал. Мне пришлось взять тебя на руки, и нести домой. Ты так приятно пахла ванилью, и фиалками, и еще чем-то, у тебя были такие мягкие волосы, нежная кожа, ты была такая безвольная… Дома я уложил тебя в постель, и немного привел в чувство брызгами холодной воды, но ты всё еще была слаба. А когда я начал тебя раздевать, я не вытерпел… Я сделал тебя женщиной, а ты даже не помнишь этого... Но клянусь, тебе было хорошо. На следующий день я так боялся, что ты всё вспомнишь, что едва дышал. Но ты не помнила. К лучшему или к худшему это было – не знаю.

Анна удивленно смотрела на мужа.
– Ты спал тогда со мной? О, Боже… – простонала она. – Так вот почему потом…
Йо закивал, не желая слушать продолжение. Анна умолкла, продолжив листать страницы туда–сюда. Наконец, она остановилась на какой–то из страниц, и начала читать.

Ты – ловелас.
Ты – Казанова.
Ты –  мачо этого университета.
Развязные девочки бегают за тобой, как собачонки, и все хотят тебя! Ты –  их идол, их кумир, их Бог. Даже Рен Тао не так популярен, как ты. Они все готовы отдаться тебе по первому требованию. И знаешь что? Из-за этого я чувствую себя жалкой. Ты принимаешь их, но, видимо, считаешь меня недостойной тебя. Чаще всего мне хочется расцарапать ногтями твоё лицо. Я  – никто. Серая мышь.
Я – НИКТО.

– Скажи, ты ведь не заходил дальше свиданий–обниманий–поцелуев?
– Марион… – Тихо сказал Йо. – Я заставил её подстричься под твою прическу, чтобы она была похожа на тебя. Потом она носила парик… И еще одна из американок, не помню имя. В университете всё… – Прошептал он.

Анна немного нахмурилась, но продолжила чтение.

Нет, я больше не хочу быть никем.
Я –  всё.
Я  – целая Вселенная.

Потому что между моих ног есть то, чего хотят 80% парней. Сегодня я начала жить по-другому. Сегодня я купила себе с пару дюжин тряпок  –  всё короткое, прозрачное, или с глубоким вырезом – всё неприличное и такое, чтобы вся сильная половина человечества выпрыгивала из своих штанов. Еще я накупила косметики – яркой и вульгарной, на мой взгляд, но какая разница? Сегодня они все оборачиваются мне вслед, свистят и пытаются ущипнуть меня за упругую попу, или заглянуть под юбку. И теперь так будет всегда.

Киояма-Асакура резко захлопнула дневник и закрыла глаза.

– Ты помнишь тот день?
– Даже слишком хорошо. Эти ублюдки улюлюкали тебе вслед и старались увидеть твоё бельё. И смотрели на тебя с нескрываемой похотью…
– Ты даже не представляешь, что было потом… и на протяжении всей учебы в университете. Вторым был Хоро–Хоро… Потом Рен, потом этот парнишка по обмену, и так далее… В туалетах, в закрытых аудиториях, даже в библиотеке – везде, где хотелось.

Йо покачал головой, и взял у супруги дневник. После университетских записей шли записи о работе в компании, в которую Анну приняли еще на четвёртом курсе. За острый ли ум, или за короткие юбки и глубокие декольте – не известно, но она начала работать боссом в крупной и престижной компании по изготовлению hi–tech'a, и скоро стала заведовать токийским отделением компании. Записи были больше похожи на досье на всех сотрудников компании. Но иногда перемежались такими:

Знаете, как долго лифт ползет до семьдесят восьмого этажа? Знаете, сколько всего можно успеть за это время? Познакомиться с боссом компании на семьдесят восьмом этаже, несколькими этажами ниже моей собственной компании, соблазнить его, сделать ему минет, разрушить его семью… А что? Кто вам сказал, что я не карьеристка? А мистер Такоси теперь дарит мне украшения. Люблю драгоценности.
Ты женишься на Тамао. Конечно, кто еще это мог быть, кроме неё. Только она могла простить тебе все твои похождения в  молодости. Ты прислал мне приглашение. Как цинично. Может быть, я и пойду.

Йо взял с колен  жены рубиновое ожерелье.
– Всё, что осталось от подарков Такоси. – Произнесла Анна. – Остальное я продала ювелиру, и мы потратили это на жизнь. Йо, дай мне. – Попросила она, протягивая руки к дневнику.
Асакура отдал ей дневник, и Анна принялась искать нужную страницу.
Нужная страница гласила:

В день, когда оборвался смысл моей жизни, ко мне пришел Рен. Это он сообщил мне, что ты попал под машину. Сказал просто так. Просто зашел, и сказал. Я не виню его – как еще он мог поступить? Колени у меня задрожали, подкосились, и я упала на мягкий ковер. Рен смотрел на меня холодно – горячность его молодости поутихла, и секс со мной его больше не интересовал – Рен женился на Пирике.
Когда в ноги вернулась сила, я вскочила и побежала. Тао вдогонку крикнул мне номер больницы.
Оказалось, я была совершенно не готова тебя потерять. Оказывается, ты был нужен мне. Оказывается, я всё это время жила надеждой, что ты вернёшься ко мне. Нет, я не готова была тебя терять…

– Всё, что мы делали до тех пор, было друг другу назло… Но авария изменила всё – Произнес Асакура.
– Йо… Я стояла под дверью больницы целые сутки. Я просто стояла и смотрела, не решаясь зайти, боясь обнаружить там Тамао. Но Тамао уже и в Токио не было. Я стояла там, не двигаясь, за все 24 часа я даже не шелохнулась. Страх увидеть Тамао перерос в страх увидеть, что ты умер, а я даже не успела сказать тебе «до свиданья». И, когда я поняла, что возможно сейчас, в данную секунду, обрывается твоя жизнь, я влетела в здание больницы, быстро нацепила халат и потребовала  медсестру назвать номер твоей палаты. Было так больно видеть разбитого и собранного по кусочкам тебя… Но ты был жив, и большего мне и не нужно было.

Врачи говорят, что ты больше не сможешь ходить. Но какая, в принципе, разница? Мы с тобой в жизни не были так счастливы, как сейчас. Я вывожу тебя на прогулки, кормлю, забочусь и ухаживаю. И больше мне ничего не надо – только бы быть с тобой. Я так люблю тебя, и ты, наконец–то, отвечаешь мне взаимностью. Милый мой, будь со мной, живи, мне больше ничего уже не надо.

Сегодня день нашей свадьбы. Развод с Тамао, наконец, завершен, и все приготовления тоже. Я счастлива. Я выбрала себе светло-серое строгое платье, а тебе – тёмно-серый костюм. Мы так замечательно вместе выглядим.
Церемония тихая и спокойная;  провести её мы решили на природе, без лишних гостей, почти тайно. Здесь только самые близкие – твои родственники и те, с кем мы бок о бок боролись против Хао. Еще несколько заветных минут, и мы  станем мужем и женой.

Сегодня мой гинеколог сказала мне, что я беременна. Я поспешила донести  тебе эту радостную новость. Милый, у нас ведь будет сын! Скажи, ты рад этому? Когда я сказала это, ты вскочил с  кресла, и на мгновение мне показалось, что от радости ты сейчас пойдешь, но я ошибалась – ты тут же рухнул обратно, и мне захотелось разрыдаться. Только не знаю… от горя, или от радости.

Наш мальчик очарователен. Ровно 3 кило. У него твои глаза, и мой рот. Ты счастлив, скажи мне?

Денег не хватает. Я продала уже часть украшений из тех, что были. Меня скоро выгонят с работы – я слишком часто отлучаюсь, чтобы заботиться о сыне, компания приходит из-за меня в упадок, ведь во мне уже нет той прежней стервозности, что помогала мне успешно руководить твердой рукой.
Но я знаю, что надо делать.

Господин Ядзава очень приятен в обращении. Но главное – его подарки. Долго ли я смогу оставаться верной Йо, и получать такие дорогие подарки? Как же больно ломать свои принципы ради денег.

Господин X… Господин F... Господин N… Тексты были почти одинаковые. С этими господами она проводила приятные вечера, от них получала дорогие подарки, за счет которых они жили. С некоторыми из кавалеров была вынуждена спать. 
Она была, в какой-то мере, элитной куртизанкой.

Дальше в дневнике говорилось:
Вчера Пирике пришло письмо. В лесу, в снегах, нашли труп Хоро–Хоро. Он был ранен каким–то животны, и замерз в снегах. До этого его искали 5 дней. Сегодня Рен нашел Пирику повесившейся на люстре в их спальне. Кажется, в Рене что-то надломилось. Взгляд у него застывший, холодный, даже… брезгливый… За два дня мы лишились двух… или, скорее даже, трёх хороших друзей…

Рю погиб в автокатастрофе, столкнувшись на своём мотоцикле с фурой…
Мир вокруг рушится по кирпичику, мы теряем самых близких и любимых.

Умерла Кино. Через два дня – Йомей. Я тихо благодарю своих лучших учителей, глядя, как Йо развевает их прах по ветру.

Сегодня из какой-то реки выудили труп нашего Манты. У Йо в глазах столько боли, что мне страшно. Что с нами будет дальше? Мы рассматриваем старые фотографии и оракул, но время вспять не повернуть.

Нашли убитым Рена… Предположительно, нож всадила его любовница… Или он сделал это сам. Рен был уже не Рен после того, как повесилась Пирика… Мне очень страшно. Джун пропала.

Мы даже не заметили, как вырос наш сын, а сегодня у его жены родились двойняшки. Мы попросили назвать их Кино и Рен – в честь лучшей сенсей и лучшего друга…

Анна закрыла дневник и положила его обратно в шкатулку. Украшения положила просто сверху, не утруждая себя тем, чтобы поставить тайную крышку на место. Какая уже разница?

– Долгая жизнь, полная боли, слез и огорчений. А мы всё еще живы. Только и делаем, что доживаем эту страшную жизнь, да вспоминаем счастливые минувшие дни. Йо, я так устала…
– Потерпи еще немного, родная…

– Бабушка! Дедушка! – Двойняшки кинулись к Йо и Анне, и взобрались к ним на руки.
Анна успела уже одеться в светло–серое кимоно, и одеть комплект тяжелых сапфировых украшений, так благородно смотревшихся на её худой гордой шее, и почему-то удивительно сочетавшихся с её постаревшим лицом, похожим на печеное яблоко. Она успела и Йо помочь переодеться в тёмно–синее кимоно. Она рада была видеть сына, и его жену и внуков, но визиты гостей так утомляли её… Нужно было улыбаться, радоваться, забавлять детей, а губы уже даже и не хотели улыбаться, лицо, казалось, сковало от постоянных слез… Жизнь прошла, и улеглась на сердце горечью растраченных лет и больших потерь. Всё, что ей оставалось – глубоко и печально вздыхать, листать дневник и альбомы – вот и всё.  И она знала, что Йо прекрасно её понимает. Просто он всегда был законченным оптимистом, просто он всегда старался приободрить её, и никогда не сдавался. Он  не перекладывал больше на неё груз своей ответственности, за что она была ему очень благодарна.

Когда Ханна и его семья ушли, Анна повезла Йо в спальню. В доме давным-давно был оборудован пандус к верхнему этажу. Она докатила его коляску, легла на кровать, и закрыла глаза. Она заснула… казалось бы.Йо не слышал её дыхания, не видел, чтобы её грудь равномерно приподнималась, чтобы ресницы слегка подрагивали – как это всегда было, когда она спала. Но это не пугало его. Он встал из своего инвалидного кресла, и на своих вполне здоровых ногах подошел к кровати. Он погладил Анну по уже прохладной щеке, поцеловал её прохладные губы, и нежно улыбнулся.

– Прости, родная, меня за эту самую большую ложь в нашей жизни. Но иначе я просто не смог бы тебя вернуть. Прости, Анна, милая. В тот день я думал только о тебе. Я уже ни есть, ни пить, ни спать без тебя не мог. Не потому ли и произошла эта авария? Но не настолько-то я был поврежден, чтобы мне отняло ноги. Пришлось платить врачам огромную сумму за ложь, палату, бинты, лекарства, да и за всю эту инсценировку. Пришлось всю жизнь изображать перед тобой инвалида, сдерживать порывы радости, как тогда, когда ты сказала, что у нас будет сын… Пришлось… Но разве оно того не стоило? Просто я так и не сумел сказать тебе правду… Просто вся жизнь шла наперекосяк из-за моей трусости… Прости, что я такой трус и лжец… До скорой встречи, милая…

Он лег рядом, продолжая гладить её волосы, пока не заснул, чтобы вместе с ней тоже уже не проснуться ни следующим утром, ни когда-либо на этом свете.

Бечено по усмотрению NightMare, так что за содержание почти не несу ответственности

Отредактировано TEFFI (2009-04-19 19:26:32)