...Музыка...
...The music...
Звуки пианино эхом отдавались от стен пустующего поместья. С каждой нотой инструмент играл все грустнее, все тоскливее. Создавалось впечатление, будто он медленно умирает от горя, тихо переживая боль и плача вместе с пианистом. Медленный темп музыки лишь иногда становился быстрее для более четкого эффекта...
В это время Она стояла на краю обрыва и наблюдала за тем, как море танцует при свете луны медленный вальс. Волны аккуратно ложились на камни, укрывая их соленой водой, как покрывалом. Ветер как дирижер диктовал темп музыки – шума прибоя. Казалось бы, что звуки моря всегда одинаковые, но это не так. Сейчас, когда Она могла прислушаться к сердцу и к окружающему, девушка чувствовала каждую нотку, диктуемую ветром. И сейчас Ей казалось, будто море горюет вместе с Ней о Ее потере.
А Он продолжал играть на пианино свою грустную мелодию, в которую, казалось, вложено больше чем чувства: в нее была вложена вся жизнь. Порой закрывая глаза и сдерживая слезы, которые для Него были признаком слабости, Он медленно ускорял темп музыки, делая ее более жалостливой, если это было возможно.
Завороженная тихой грустью танцующих волн, Она подошла ближе к обрыву. Невольно вспоминая происшедшее, Она нерешительно подходила к краю, смотря вниз и снова отходя оттуда, боясь неизвестного начала.
Временами мелодия становилась другой, излучающей более теплую грусть. Перед глазами пианиста появлялись самые теплые воспоминания о проведенном времени с Ней, и музыка становилась все веселее. На устах появилась грустная улыбка, а пианино вновь начинало менять музыку на более холодную…
А музыка прибоя становилась все красивее. Гипнотизировала, подзывала к себе… Она не могла удержать воспоминания, они были сильнее и вот…вновь перед глазами появилась картинка, разбивающая сердце в миллиарды осколков. Боль, что появилась внутри, отразилась на музыке ветра. Она стала более грустной, более холодной. Девушка вновь подошла к краю, изучая то, как волны аккуратно ложатся на скалы. Взглянув на тихую луну, Она закрыла глаза и две маленьких капельки, отражающие лунный свет, скатились по щекам. Холодная грусть, смешанная с болью вырвалась наружу и ветер превратил ее в музыку… В длинную грустную музыку…
Звуки пианино становились совсем медленными, совсем тихими… Инструмент умирал от грусти и, сделав последний рывок, выражая попытку выживания в виде нескольких громких нот, затих…
Несколько соленых капель упало на клавиши и их накрыла черная крышка…
Он шел быстрым шагом, стремясь изменить все, стремясь перебороть, наконец, свою гордость. Пианист был полон решительности, душа требовала, чтобы Он это сделал. И вот, Он дошел до места, где оставлял любимую и резко остановился. Музыка, недавно им же и проигрываемая, четко звучала в голове. Он просто стоял и смотрел вперед, ведь Ее там уже не было…
The end.